Как-то Сергей Михайлович Колтаков сказал: «Господь несправедливо напихал в меня всего, как в мусорное ведро… . Вынести некому…». Скромно и правдиво. Ибо, действительно, количество талантов, что он получил свыше, зашкаливало. Он сам говорил, что получил свой редкий дар даром.
И актёрство, и талант живописца, и поэтический дар, и прозаический, и голос, которым он мог исполнять оперные арии и невероятно похоже пародировать всех. И рассказчик Колтаков был величайший. Слушать его откровения и размышления можно было часами.
Колтаков это очередной подарок Руси-матушке от алтайской земли. Эта земля настолько обильно пополняет нас талантами и гениями, что если их всех собрать, да поставить друг другу на плечи, то на Луну можно взлезть.
Великий, свободный, необузданный гений жил в нём. Взлохмаченный и строптивый, ласковый и бурный как горная река. Искренний и честный, он жил как считал нужным. Очень красиво жил. Легко, ни за что не цепляясь.
Он был антисибарит и лечил всех сибаритов своим отношением к жизни. И театр, и кино для Колтакова были игрой. Настоящие актёры все вписаны в нашу суровую реальность с головой, живут страстно и увлечённо, бьются друг с другом за звания и титулы, прогибаются под весом собственной значимости и часто лишены рефлексии.
Колтаков же только и делал, что рефлексировал и творил каждую минуту. И его гениальность часто выходила за рамки актёрства и отпечатывалась в дружбе и обыденной жизни.
Уровень его собственной внутренней свободы был космически велик. Он держал высокое напряжение натянутой струны, которое сам себе определял, и которое позволяло ему колокольствовать и вибрировать согласно своему мироощущению.
Упёртым и заточенным на своё дело артистом Сергей Михайлович никогда не был. Поэтому и не был никогда вписан в фантасмагорию театра и не погружался с головой в иллюзию кино.
Ещё в советское время он понял, что надо построить свой терем в чистом поле, своё царство-государство, где можно существовать по собственным законам. Что он и сделал, купив в складчину с другом Колей Стоцким, нашим незабвенным Левшой, дом в ближнем Подмосковье.
По дороге прямоезжей, да по киевской. Там два лицедея-скомороха и прожили под одной крышей 35 лет. Там творили и наслаждались свободой творчества.
Злые языки судачили, что вот мол два мужика живут столько лет вместе, небось непотребствуют там, охальники, на свой содомский манер, и проч. И трудно было понять, что сей скомороший остров был создан для сохранения личной подлинности и для и поддержания высокой культурологической миссии.
Сергей Михайлович со своей внутренней стихией нуждался в таком дворце. Ибо ему нужны были чертоги для определения границ между собой и миром. Ибо он был настолько белой вороной в нашем мире, что иной раз даже было удивительно, как он вообще так долго жил и творил во времена тошнотворно скалящегося Безрукова, бледного как бумага Гоши Куценко и надутого как индюк Дюжева. Попробуйте представить живущими в наше время Даля, Высоцкого, Шпаликова. Вот и Колтаков жил в наше время как бы вопреки.
Колтаков в принципе по-доброму, по-мудрому стебал нас всех и наш опустевший от настоящей культуры мир. Его душа была скоморошья. И лечил головы он скоморошески.
И даже свою панихиду отрежиссировал на скомороший лад. Попросил Колю Стоцкого одеться во всё белое, и тот ходил и свистал соловьём над его гробом у ворот церкви в Большом Свинорье: «Эй, лицедей! По что так рано покинул сцену?».
Его «уходящая натура» оставила нас. Увы, многое осталось за кадром. Но очень хочется верить, что восприятие величины и глубины личности Колтакова придёт к народу! С опозданием, но придёт!
10 декабря у Сергея Михайловича Колтакова день рожденья…
