Вещие сны, встреча с Вангой и другие чудеса – всего этого в жизни видной учёной Советского Союза хватало, чтобы верить не только в то, что можно доказать экспериментом. За это её критиковали, но она продолжала интересоваться экстрасенсами и настаивала на их научном изучении.
Наталья Петровна Бехтерева, продвинувшая русскую нейрофизологию далеко вперед, ученая, сделавшая серьезные открытия в области человеческого мозга, всю жизнь сталкивалась с невероятными вещами, которые не могла объяснить. «Я шагнула в Зазеркалье», — называла это Наталья Петровна. А скептикам говорила: «Я не из тех ученых, которые отрицают то, что не могут измерить».
Нужно быть лучшей
…Днем было нельзя, а ночами Наташа плакала в детдомовской спальне, с головой накрывшись одеялом. Мечтала: приедут ее весёлые и добрые родители, заберут их с братом отсюда. Она не знала, что отца уже нет в живых. Однажды ее вызвал директор их детдома, очень хороший человек.
«Положение у тебя такое, — сказал он, помолчав. — Или ты будешь первой ученицей в школе (а воспитанники этого детдома ходили в общую школу), или мне тебя не отстоять, после седьмого класса отправишься на кирпичный завод».
Всех детей репрессированных после семилетки отправляли на кирпичный. Выбора у Наташи не было. До детдома она даже нетвердо знала, как выглядят учебники, занималась музыкой, языками, запойно читала… А тут пришлось взяться за школьную программу. Кстати, это оказалось легко. В классе их было двое, таких суперотличников — она и еще один мальчик, он тоже потом стал академиком.
Вещие сны
Всю жизнь Наталье Петровне Бехтеревой снились вещие сны. Она запомнила четыре. Первый приснился в 13 лет, в грозном тридцать седьмом году: как будто под отцом проваливается пол и оттуда, из-под пола, вырываются языки пламени. На другой день за ним пришли.
Семье сказали: 10 лет без права переписки. Потом на восемь лет арестовали маму. Родственники тогда не пожелали взять их с братом к себе, и потом Бехтерева будет думать, что для неё это было хорошо: ни минуты в своей жизни она не была в роли приживалки, всегда рассчитывала только на себя.
Второй сон Наталья увидела уже после Победы. Тогда её мужчина признался ей, что любит другую, но она погибла на фронте. И Наташе приснилась незнакомая женщина, которой она говорит: «Здравствуйте, Татьяна (во сне Наташа откуда-то знала это имя), простите, не знаю вашего отчества…» – «Алексеевна…».
Утром Наташа побежала к своему любимому рассказать, что Татьяна жива, и встретила там женщину из сна, даже платье на ней было — из сна. «Здравствуйте, Татьяна, — сказала она, впервые чувствуя себя в Зазеркалье, — простите, не знаю вашего отчества…» – «Алексеевна», — сказала женщина. Наташа убежала, чувствуя себя совершенно счастливой.
Потом, через много лет, был тяжелый сон про телеграмму. Мама Натальи Петровны отдыхала тогда в Краснодарском крае, и вот сон: телеграмма: «Ваша мама умерла, приезжайте хоронить». Наталья Петровна проснулась в слезах, муж говорил: «Ну ты же ученая, специалист по работе мозга. Как ты можешь верить снам?»
Через десять дней сон сбылся до мельчайших подробностей. Четвертый сон Бехтерева увидела уже после смерти мужа. Во сне он попросил опубликовать его рукопись. Она и про рукопись-то не знала. Нашла ее, опубликовала… Хорошая получилась книжка.
Из области необъяснимого
Став крупнейшей в мире специалисткой по человеческому мозгу, Наталья Петровна не отрицала необъяснимые и сверхъестественные вещи.
Она была убеждена в существовании души; искала объяснение тревоги матери, которая за тысячи километров чувствует, что с ребенком беда; и хотя ее отговаривали, ездила на сеанс к Ванге, а потом рассказывала, что «имела дело с уникальным явлением ясновидения. Пример Ванги абсолютным образом убедил меня в том, что существует явление контакта с умершими».
Детектор ошибок
Быть внучкой знаменитого российского психиатра Владимира Михайловича Бехтерева, который, по легенде, поставил Сталину диагноз «паранойя», Наталье Петровне не нравилось. Легко и блестяще защищаешь диссертацию? Ну ещё бы, это же внучка Бехтерева! Совершаешь ошибку? Как же так, это же внучка Бехтерева! Когда у Натальи Петровны родился сын, она настояла, чтобы у него была фамилия мужа.
И продолжать дело своего легендарного деда не собиралась, так вышло случайно: перед Великой Отечественной она подала документы сразу в восемь вузов, но семь эвакуировались из Ленинграда, остался только медицинский. В 1941 году в институт вместе с Наталье поступило 700 человек, выпустились из этого набора всего четверо. Фронт и блокадный голод забрали остальных.
Потом академик Бехтерева будет говорить: наш мозг устроен так, что мы охотнее запоминаем хорошее. Но блокаду она не забыла никогда. Как шесть дней в неделю «через не могу» ходила на занятия в лютую стужу, как уговаривала себя: главное, дойди до середины моста. Доходила до середины, а дальше уже не было смысла поворачивать назад — это была ровно половина пути.
Как люди, больше похожие на тени людей, брели на Неву за водой, как кричали умирающие от голода… Она все выдержала, только лет пятнадцать потом постоянно чувствовала фантомный голод: все казалось, что хочется есть. Но такое было у всех блокадников.
В сорок седьмом году Наталья окончила институт, поступила в аспирантуру. Учиться было легко — все трудные темы щелкала, как орешки. Больше всего на свете ее интересовала жизнь человеческого мозга. Как устроено то, что делает человека человеком?
Она горела этой новой наукой и зажигала других. 400 научных работ, несколько важных открытий в области механизмов мышления, памяти, эмоций и организации головного мозга человека.
В 1968 году Наталья Петровна открыла и описала «детектор ошибок»: оказывается, в нашем мозге есть отдельные популяции нейронов, которые реагируют именно на ошибочное выполнение деятельности. Она писала: «Как это бывает в реальности? Вы выходите из дома и уже готовы захлопнуть дверь. И в этот момент у вас появляется чувство, что не все в порядке, вы что-то забыли или забыли сделать.
Дверь еще не закрыта, все поправимо, вы возвращаетесь (несмотря на суеверный страх — «дороги не будет»). И находите случайно вынутые из кармана ключи от квартиры, или невыключенный утюг, или что-то ещё, достаточное для того, чтобы произошла серьезная неприятность. Ай да детектор ошибок, могли бы подумать вы, если бы знали, что это он помогал вам».
Легко не было
Есть люди, которые живут легко, как будто песенки поют. Бехтеревой завидовали: казалось, она как раз из таких. Красивая, талантливая… Её научные заслуги признавались — в 35 лет она была уже доктором наук.
Её выбрали депутатом Верховного совета СССР, она довольно рано стала стала академиком РАМН, ее назначили вице-президентом Международной организации по психофизиологии… Наград и титулов было — не сосчитать, но это все было не благодаря судьбе, а вопреки.
Жизнь часто беспощадно била Наталью Петровну. На нее писали тупые и грязные анонимки, которые выливались в многомесячные разбирательства, ее предавали близкие друзья. Был черный день, когда покончил с жизнью пасынок Алик и муж не выдержал этого, умер от инсульта через несколько часов. После этого дня Бехтеревой впервые показалось, что она стареет.
Как она раньше обожала садиться за письменный стол, какой кайф она получала от исследовательской работы! Но теперь ей не хотелось делать открытий, вообще ничего не хотелось, она как будто засыпала. Как учёная Бехтерева понимала: сработали защитные механизмы мозга. Спасибо им, но все чрезмерное — слишком, и защита тоже.
Она тогда села и подумала: что главное я знаю о мозге? Что он должен работать, без поблажек и всю жизнь. Наталья Петровна окунулась в работу, и скоро мозг вернулся к ее любимому состоянию. В 70 лет она говорила, что ее мозг, конечно, работает не так, как в сорок, но близко к этому.
Под ее руководством появилось новое направление в науке, стереотаксическая неврология, которая использует щадящие и прицельные воздействия на мозг вместо хирургических операций. Она умерла в 2008 году, и до последнего дня не давала мозгу поблажек.
