Что такое семейное счастье Алексей Михайлович узнал поздно, когда ему исполнилось сорок лет. В молодости он полюбил красивую девушку, дочь касимовского помещика Евфимию Всеволожскую, и назвал ее своей нареченной — но это меняло сложившийся при дворе баланс сил, и его приближенные не допустили бракосочетания.
В 1647 году был устроен смотр невест для царя Алексея Михайловича, в котором участвовало двести девушек со всех концов страны, из которых царю было представлено шесть самых красивых и знатных. Царь сразу же обратил внимание на ту, что стояла в самом дальнем углу… Ее голова была стыдливо опущена, виден только головной убор, унизанный жемчугом.
Остановившись напротив красавицы, Алексей Михайлович прошептал:
— Да подними же, подними голову…
Евфимия посмотрела на царя и у него радостно забилось сердце — она! Он смотрел и не мог насмотреться на лучистые глаза, нежный цвет лица, густые волосы. Только она и никто другой… Он сделал свой выбор.
По результатам смотра царской невестой была объявлена Евфимия. В предвкушении радостного момента боярин Всеволожский решил закатить пир на весь мир и повсюду разослал приглашения на него.
Девушка была помещена в отдельные покои. В знак обручения царь отправил ей платок и кольцо. Говорили, что боярин Морозов подкупил дворцового парикмахера, который укладывал волосы девушки к торжеству. Невеста не раз во время укладки пыталась отвести руки парикмахера из-за невыносимой боли, от которой раскалывалась голова.
Перед торжественной церемонией на невесту надели сплошь расшитое драгоценностями, тяжелое, словно латы, узкое платье, в котором невозможно было дышать полной грудью, и так туго стянули ей косы, что бедняжка побледнела и упала в обморок.
По залу прошелестел робкий шепоток, превратившийся через несколько минут в возмущенные крики:
— Невеста-то порченая! Обманули… Падучая у невесты! Больную хотели в царю в жены подсунуть!
После этого царскую невесту подкупленный Морозовым врач объявил страдающей эпилепсией. Разразился неслыханный скандал.
Свадьба расстроилась, Евфимию и ее отца, обвиненного в сокрытии болезни дочери, выслали в Сибирь. В утешение Алексей, добрая душа, пожаловал ей подушку, ковер, сафьяновую скамейку и богатое одеяло на соболях с горностаевой опушкой.
Развенчанная царская невеста, конечно же, оказалась здоровой и никаких припадков у нее больше не было. У нее было много женихов из высшего сословия, но она отказывала всем и берегла платок и кольцо, как память ее обручения с царем.
Алексей Михайлович после этого случая несколько дней не притрагивался к еде, сильно тоскуя по милой его сердцу девушке, и боярину Бориса Морозову пришлось приложить немало усилий, чтобы отвлечь государя от меланхолии. Морозов старался его развлечь опасными играми.
15 февраля «ходил государь на медведя» с рогатиной, 21 февраля опять была облава на медведя шатуна. На следующий день, в понедельник на Масленице государь тешился дикими медведями в столице, на своей псарне.
Однако прошел целый год, прежде чем Алексей Михайлович пришел в себя достаточно, чтобы обращать внимание на девиц. Говорят, что приглянувшуюся девушку из рода Милославских он увидел во время молитвы в Успенском соборе Кремля.
Алексей Михайлович женился на Марии Милославской, протеже Морозова, заправлявшего всеми делами в государстве, который и подстроил эту историю. Морозов страстно желал стать родственником царя и через десять дней после царской свадьбы женился на родной сестре царицы — Анне Милославской.
Царица Мария исправно рожала детей: всего их было тринадцать, в том числе пять сыновей — из них выжили только двое. При жизни Алексея Михайловича скончались трое сыновей — двухлетний Дмитрий, четырехлетний Симеон и шестнадцатилетний Алексей. Все родившиеся в этом браке мальчики были хилыми и болезненными, а из девочек ни одна не стала невестой и женой.
Жили супруги хорошо и степенно, по древнему, раз и навсегда заведенному обряду: у царя и царицы были отдельные покои, и если государь хотел провести у нее ночь, то об этом ей сообщали заранее. Утром каждый отправлялся в свою собственную мыльню… Царица, отличалась кротким нравом, благочестием и милосердием.
Любил ли он Марию неизвестно, но известно то, что верен он ей не был. Ходили упорные слухи, что царь имел отношения с женой своего комнатного стольника Алексея Мусина-Пушкина. От этой связи у них родился сын Иван, которого записали конечно же тоже Мусиным-Пушкиным.
Так оно и шло, но через двадцать лет после свадьбы жена стала хворать, истощенная беременностями, и вскоре скончалась после тяжелых родов тринадцатым ребенком. Алексей Михайлович остался один. Ему недавно сравнялось сорок лет.
Тучный, краснощекий, темноволосый, он казался суровым и недоверчивым, но в сущности был человеком добрейшей души, хоть и не в меру вспыльчивым. Однажды его тесть, боярин Илья Данилович Милославский, подал неудачную реплику во время заседания боярской думы: «Поставьте меня над войском — я пленю самого польского короля!»
Алексей Михайлович разозлился, обозвал тестя «худым человечишкой», оттаскал за бороду и пинками выгнал за порог. Но на следующий день простил боярина — Алексей Михайлович был отходчив. В то, что этот немолодой, всерьез увлеченный сельским хозяйством вдовец влюбится в молодую девушку, не поверил бы никто, но именно так и случилось.
Государь в своей летней резиденции Измайлово жил скромно. Из мебели в его покоях имелись лишь столы, стулья, кровати и сундуки. На полу — дубовые плахи, двери обтянуты простым красным сукном, и петли на них не золоченые, а луженые — любой думный дьяк жил богаче.
Государь реформировал церковь, вел войны, казнил и миловал, но по натуре самодержцем не был — а вот помещик из него вышел хороший. В Измайлове Алексей Михайлович занимался тем, что любил больше всего: царь и государь Великия и Малыя и Белыя Руси с головой погружался в хозяйство.
Здесь были и пашни, и рыбная ловля, и огромные сады с теплицами, где выращивали дыни, грецкие орехи и виноград, первый на Руси стекольный завод и даже зверинец.
Царь приказал построить плотины, запрудившие речку Серебрянку, и его резиденция превратилась в остров, к которому вел упиравшийся в сторожевую башню стометровый каменный мост.
Башня, стрелецкие караулы и ограда были нелишними: однажды толпа взбунтовавшихся москвичей ворвалась в Коломенское, вторую царскую резиденцию, и Алексею Михайловичу пришлось разговаривать с мятежниками. За измайловские рвы и башни они бы не прорвались.
С тех пор многое изменилось, и здешние укрепления служили больше для важности и красоты: больше царь никого не боялся. Он победил Польшу, подавил разинский мятеж, да и в собственной семье был абсолютно счастлив.
Свою любовь Алексей Михайлович встретил в доме своего приближенного боярина Артамона Сергеевича Матвеева, завзятого западника, женатого на настоящей, хотя и крещеной и выросшей в Москве, настоящей шотландке.
В доме Матвеева воспитывалась дальняя родственница жены — шустрая веселая темноглазая Наталья Нарышкина, которой исполнилось девятнадцать лет. Царь увидел ее и влюбился. Дальнейшую историю со смотринами царских невест, съехавшихся в Москву со всей России, он затеял из уважения к обычаю.
Алексей Михайлович слишком хорошо знал родственников первой жены Милославских и нисколько не сомневался в том, что они тут же изведут невесть откуда взявшуюся конкурентку. Новую царскую жену Милославские еще готовы были как-то терпеть, а вот любимую жену — вряд ли. Любовь могла им спутать все карты. Так оно и вышло.
Женившись на Наталье Кирилловне Нарышкиной, царь почувствовал вкус к жизни: помолодел и даже стал носить кургузое немецкое платье. Он стал посещать театральные представления и так увлекся, что однажды высидел десять часов подряд, не вставая с кресла.
Царица любила веселье. Может, именно потому Алексей Михайлович и приказал организовать в Преображенском придворный театр — «Комедийную хоромину». Пусть жена забавляется!
Молодая жена родила ему троих детей, в числе которых был будущий Петр I, которому предстояло стать Великим. Жизнь стала необыкновенно увлекательной и он не подозревал, что умрет через пять лет от сердечного приступа.
