Девушка тряслась от страха, никогда бы она не решилась, если бы не нужда. «Может быть у вас еще есть что предложить? За эту безделушку много не дам», — строгий оценщик протянул ей назад бабушкино колечко, единственное ценное, что осталось.
Пока одни приходили сюда, чтобы выручить немного денег и не умереть с голода, другие покупали ценные вещи за копейки.
«Мон ами, в Торгсин мы с вами сможем купить все! Ожерелья, серьги, бриллианты и изумруды бывших князей и графьев. Там только не продают икон», — человек в сером пальто взял посла под руку и решительно вел в Торгсин.
Какие сокровища продавали здесь за валюту! Иностранцы приходили в невероятный восторг, ведь они покупали шедевры даже не за треть стоимости, а за одну десятую.
Торгсин начал свою работу в 1930 году. Здесь за валюту, драгоценности и произведения искусства можно было получить талоны на питание или какие-то продукты.
Драгоценности Фаберже, Cartier, картины, дорогую мебель, шубы, золото и бриллианты меняли на еду. Цена была смешной, но в голодные годы альтернативы не было.
Сюда приезжали иностранцы, представители политической элиты, ценные вещи скупались за валюту, причем цены были занижены.
Не принимали только церковную утварь и иконы. Но это было не проблемой для тех, кто хотел сдать. Драгоценные камни вынимали из оправ, золото и серебро продавали на вес… А сами иконы по знакомству продавали. Но тоже за очень низкую стоимость.
«У самого входа, налево, за решетчатыми загородками, сидели неприветливые мужчины и взвешивали на весах и кислотой пробовали золотые вещи, которые совали им в окошечки разнообразно одетые дамы. Направо в кассах сидели девушки и выдавали ордера. А далее чуть не до потолка громоздились апельсины, груши, яблоки.
Возведены были причудливые башни из плиток шоколаду, целые строения из разноцветных коробок папирос, и играло солнышко на словах «Золотой ярлык» и «Ананасы экспортные». А далее прямо чудеса в решете.
Лежала за стеклами толстая, как бревно, в тусклой чешуе, поперек взрезанная семга двинская. В кадушках плавала селедка астраханская, грудами лежали блестящие коробки, и надпись свидетельствовала, что в них килька ревельская отборная.
О сыре и говорить нечего, как мельничные жернова навален он был на прилавок, и, лишь проворный приказчик вонзился в него страшным ножом, он плакал и жирные слезы стекали из его бесчисленных ноздрей.
Вскинешь взор, и кажется, что видишь сон. Массандровская мадера, портвейн, херес, шампанское — словом, все вина, какие только может потребовать самый прихотливый потребитель, все были тут в бутылках»
Торгсин отметились даже в романе Булгакова «Мастер и Маргарита».
За пять лет существования Торгсин его выручка составила 270—283 млн золотых рублей. За один год Торгин в Москве собрал 100 тонн золота. Представители советской власти прекрасно знали стоимость драгоценностей, которые отправляли на лом для продажи по весу.
Но им важно было создать большой мыльный пузырь, что материальное ничего не стоит. Яйца Фаберже шли в довесок к картинам, потому что западные партнёры быстро научили торговаться.
Торгсин и расшифровывался как Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами. Название склоняли на разные лады – только для своих, торг для свин.
Торговали здесь только за золотые рубли, которые и приобретал покупатель уже за валюту или драгоценные изделия.
Простой гражданин сюда мог зайти разве что как в музей, и то, если его пропустит швейцар. В витринах стояли статуэтки и фарфор, дорогая посуда, серебряные ложечки, на прилавке бархатные футляры с бриллиантами и золотыми украшениями. В сейфе хранили слитки золота и серебра.
Купить что-либо можно было только на валюту. Естественно горожане тут купить ничего не могли, их бы сразу отвели куда следует. Можно было только продать – по цене в несколько раз ниже. И получить продукты питания. Да и те, кто приходили продать не могли быть уверены, что на завтра к ним не приедут люди из соответствующих ведомств с расспросами.
Фамильные драгоценности меняли на муку, мерзлую картошку, масло, сахар или табак. И речь шла даже не о килограммах. Фиксированных цен не было, что приводило к бесконечным спекуляциям. Вспоминаем описание Булгакова выше — но люди не брали апельсины и ананасы, ведь шли они сюда от большой нужды и голода, брали самое сытное и калорийное — муку, масло, картошку.
А уж для иностранцев с валютой здесь было раздолье. Какие ценности они покупали и вывозили, особенно в Москве и Санкт-Петербурге. Иногда в Тогрсин планово направляли шедевры из центральных музеев или драгоценных коллекций знаменитейших родов и фамилий.
И продавались они тут с золотым ломом на сдачу или украшениями, которые были признаны комиссиями «не имеющими художественной ценности». Сейчас эти вещи служат украшениями лучших музеев мира.
По всей необъятной стране открывались точки Торгсин. Голод толкал людей относить последнее, чтобы просто не умереть с голода. А продавали все эти символы «прошлой жизни» дороже, но все равно по цене гораздо меньшей.
Ценности у населения были изъяты, валюта накоплена, в 1936 году Торгсин закрыли. Большая часть выручки пришлась на голодные годы 1932-33.
