Генерал был пунцовым от позора, обрушившегося на его голову. О похождениях его хорошенькой молоденькой жены судачил весь петербургский свет. Беря в жены шестнадцатилетнюю девицу, он рассчитывал получить покорную и скромную супругу, но все пошло не по плану…
8 января 1817 года пятидесятидвухлетний генерал Ермолай Федорович Керн обвенчался с юной Анной Полторацкой. Но если жених был движем страстью к прелестной невесте, то она была исполнена отвращения.
Никого не интересовали чувства Анны. Ни отца, видевшего в браке выгодную партию, ни мать, бессильной перед волей мужа, ни самого генерала, для которого дрожь невесты была лишь досадной мелочью.
Первое время Анна наивно надеялась, что стерпится—слюбится, но постепенно поняла, что любить ее мужа невозможно. Он был слишком груб, эгоистичен и зациклен только на себе. От жены генерал хотел видеть послушание. Ни о какой романтике не могло идти и речи.
Кочуя с мужем из гарнизона в гарнизон, ловя на себе восхищенные офицерские взгляды, Анна переживала о том, как несправедлива жизнь!
В 1819 году Анна с мужем приехали в Петербург. Там девушка часто посещала дом своей тетушки Елизаветы Олениной. Однажды у нее в гостях она познакомилась с Александром Сергеевичем Пушкиным.
Анна должна была сыграть роль Клеопатры в одной из салонных игр. Пушкин подошел к молодой генеральше вместе с ее двоюродным братом Александром Полторацким и, указывая на него, спросил на французском:
— А роль змеи, как видно, предназначается этому господину?
Анна вспыхнула. Вопрос ей показался слишком дерзким. Она гордо подняла подбородок и ушла в другой угол комнаты.
Когда все сели за стол ужинать, Пушкин оказался поблизости Анны. Она видела, что он всячески пытается обратить ее внимание на себя.
Поэт восклицал: «Как можно быть такой хорошенькой?», а потом шутливо спрашивал, хотела ли бы Керн оказаться в аду. Анне поведение Пушкина казалось неуместным и резким. Она всем видом демонстрировала холодность.
Уезжая с вечера, Анна, перед тем как залезть в экипаж обернулась и увидела, что Пушкин стоит на крыльце и провожает ее взглядом.
В 1821 году у Анны рождается вторая дочь (первая дочь Катя появилась на свет в 1818 году). Рождение детей совсем не связывает вместе супругов. Наоборот. Анна ненавидит мужа и переживает, что всю жизнь должна будет провести с человеком, который только и делает, что упрекает ее и отдает приказы.
Молодая женщина мучается от потребности любить и быть любимой. Первое время она увлекается платонической любовью к некому Шиповнику ( он же Иммортель) и изливает свои чувства на страницы дневника. Там же она жалуется на мужа, который, не балуя ее любовью, изводит ревностью.
Садится со мной в карету, не даёт мне из неё выйти, и дорогой орет на
меня во всю глотку – он-де слишком добр, что все мне прощает, меня-де
видели, я-де стояла за углом с одним офицером. А как увидел моё
возмущение, тут же прибавил, что ничему этому не поверил. Тогда я
сказала, что лучше быть запертой в монастыре до конца своих дней, чем
продолжать жизнь с ним…
Надобно сказать, что позднее он всё же попросил у меня прощёния за
грубость. Бедная моя дочка, которая была с нами, так испугалась громких
воплей этого бешеного человека, что с ней сделался понос. Так что мне
кажется, что хотя бы ради интересов ребёнка нам лучше не жить вместе,
ведь для неё это дурной пример, а она уже все начинает понимать.
Со временем поведение генерала Керна становится очень странным. Он ревнует Анну, запрещает ей приходить в гости к их знакомым, если там есть холостые молодые люди, и на фоне этой ревности он сознательно сводит жену со своим племянником Павлом, гостящим у него в доме.
Вечерами, когда Павел ложится спать, Ермолай Федорович берет Анну за руку и чуть ли не силой ведет в спальню к племяннику, чтобы пожелать ему спокойной ночи.
Из воспоминаний Анны:
Муж заставил меня сесть подле его постели и стал с нами обоими шутить,
все спрашивал меня, что, мол, не правда ли, какое у его племянника
красивое лицо. Признаюсь вам, я просто теряюсь и придумать не могу, что
всё это значит и как понять такое странное поведение.
Павел Керн уверяет Анну в своей любви, а Ермолай Федорович делает вид, что все нормально. Удрученная происходящим молодая женщина не знала, что делать. Она решила игнорировать племянника мужа, но тот, видимо, жаловался дяде.
Из воспоминаний Анны:
Вот уже несколько дней, как он (муж) обращается со мной грубо, словно с
горничной: курит себе трубку с утра до вечера, обнимается со своим племянничком, а со мной разговаривает с высоты своего величия. Я отказываюсь от всех благ на свете, дайте мне уединенный угол только, чтоб я об нём не слышала и не видела! Я так несчастна, не могу больше выдержать…
Пропасть между супругами увеличивалась день ото дня. Поняв, что ее сил больше нет, Анна прямо сказала мужу:
— Я не желаю тут более оставаться и найду убежище у родителей.
— Ты что думаешь, я испугаюсь этой угрозы? — усмехнулся генерал.
Но слова жены подействовали на Керна и он временно сделался более мягким. Однако Анна уже решила, что как только ей предоставится возможность остаться у родных, она постарается больше не возвращаться к мужу. Их семейная жизнь напоминала ей дурной водевиль.
Анна долго медлила. Она боялась гнева отца. С мужем она прожила до 1823 года, а потом ей предоставилась возможность вернуться в Полтавскую губернию, под формальный, но уже менее строгий надзор родителей. Там она обрела свободу духа и новую симпатию в лице соседа, молодого поэта Аркадия Гавриловича Родзянко.
Аркадий был полной противоположностью ее мужу: остроумный, восторженный, помешенный на литературе. С ним Анна могла обсуждать прочитанные книги, спорить о стихах и мечтать. Именно от него она снова услышала о Пушкине и поняла, какого гения она не смогла разглядеть в 1819 году.
Анна прочитала все, что написал Пушкин, и поразилась его несравненному таланту. В ее сердце поселилось острое и навязчивое желание увидеть его снова. К радости Анны, Родзянко был приятелем Пушкина и обменивался с ним письмами. Еще по счастливому стечению судьбы (для Керн) Пушкин в то время был сослан в Псковскую губернию и тесно общался с ее родственным семейством — Вульфами.
Сперва молодая генеральша начала писать своей двоюродной сестре Анне Николаевне Вульф, расточая комплименты произведениям Пушкина (она знала, что поэту передадут ее восторги), а потом вместе с Аркадием стала слать общие письма самому Александру Сергеевичу.
Из общего письма Анны и Аркадия Пушкину:
Родзянко: Повторение — мать учения. Зачем не во всем требуют уроков, а еще более повторений, жалуюсь тебе…
Керн: Уверяю вас, что он не в плену у меня!
Родзянко: А чья вина? — вот теперь вздумала мириться с Ермолаем
Федоровичем, снова пришло остывшее давно желание иметь законных детей, и я пропал, тогда можно было извиниться молодостию и неопытностию, а теперь чем? — ради бога, будь посредником!А. П. Керн: Вчера он был вдохновен мною! и написал — сатиру — на меня.
Если позволите, я вам ее сообщу.
По этому письму хорошо прослеживается флирт Родзянко и Керн. Чувствуется, что они не просто друзья. Конечно, и Пушкин почувствовал это… Он не забыл хорошенькую девушку, пленившую его на вечере у Олениных. Поэт был удивлен легкомысленностью Анны, ведь в его памяти она была холодной недотрогой. И тут такая неожиданная перемена…
Летом 1825 года Анна приезжает в имение Вульфов — Тригорское, что было по соседству с псковской ссылкой поэта. Мечта Анны сбылась. Она снова встретилась с Пушкиным!
Поэт, истомившись от одиночества в Михайловском, приходил к Вульфам почти каждый день. Увидев Анну, он снова ощутил, как она манит его. К удивлению Керн, Пушкин оставил свою дерзость и держался с ней весьма сдержанно и почтительно.
Однажды вечером тетушка Анны предложила поехать в Михайловское. Спустя годы Керн с нежностью вспоминала, как той лунной июньской ночью прогуливалась по саду под руку с Александром Сергеевичем. Ей запомнилось, как трогательно он преподнес свои воспоминания об их первой встрече у Олениных:
Вы были такой невинной девочкой…
На следующее утро Анна должна была уезжать в Ригу, и Пушкин пришел попрощаться. Он подарил Керн экземпляр второй главы Онегина. Она, перебирая листы бумаги, заметила вчетверо сложенный лист бумаги, и развернула его.
Анна начала читать, оцепеневшая от потрясающей красоты строк:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты.
А дальше произошло сумбурное… «Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове — не знаю».
Из-за этого эпизода некоторые люди сомневаются, что стихи предназначались Анне, но она точно знала, они посвящены ей.
Пушкин слал в Ригу письма, опаленные страстью.
Из письма Пушкина Анне:
Ваш приезд в Тригорское произвел на меня впечатление гораздо более живее и тягостнее, чем некогда наша встреча у Олениных. Теперь, в глуши моей печальной деревни, мне ничего не остается лучше, как перестать думать о вас. Если бы в душе вашей была хоть капля жалости, – вы должны бы сами желать мне этого; но ветреность всегда жестока; и вся ваша братья, вертя как попало чужие головы, восхищается сознанием, что есть на свете душа, страдающая в честь и славу вам. – Прощайте, божество; я мучусь от бешенства и целую ваши ножки…
В другом письме Пушкин просил Анну вернуться в Тригорское. Чувствовалось, что он страдает по ней, опьянен чувствами и желанием.
Еще отрывок из одного письма Пушкина, доказывающий, что именно Анны была его «гением чистой красоты»:
Я люблю вас гораздо больше, чем вам кажется …вы непременно должны
приехать осенью сюда или хотя бы в Псков. Предлогом можно будет
выставить болезнь Анеты. Вы приедете? — не правда ли? …Прощайте! Сейчас ночь, и ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный: мне чудится, что я вижу ваш взгляд, ваши полуоткрытые уста. Прощайте — мне чудится, что я у ваших ног, сжимаю их, ощущаю ваши колени,- я отдал бы всю свою жизнь за миг действительности…
Но вернуться Анна не могла. В то время она снова ненадолго сошлась с мужем, чтобы окончательно понять: они люди из разных миров. Кроме того, у нее вспыхивают чувства к своему двоюродному брату Алексею Вульфу.
В 1826 году Анна оставила мужа и отправилась в Петербург. Она была беременна, но это ее не остановило. Примечательно, что в столице беглянку временно приютили родители Пушкина. Керн подружилась с сестрой поэта Ольгой, и когда родила третью дочь, назвала ее Олей. Сестра Пушкина стала крестной малышки.
Съехав от Пушкиных, Керн начала снимать небольшую квартирку.
Весной 1827 года в Петербург возвращается Пушкин, освобожденный из ссылки.
Анна Керн теперь была уже самостоятельной женщиной, жившей отдельно от мужа и одна воспитавшая младшую дочь (первая ее дочь находилась в Смольном институте, а вторая скончалась в 1825 году).
У Пушкина и Керн был общий круг знакомых, поэтому они постоянно пересекались. Любовь поэта к Анне уже испарилась, но желание обладать ею превратилось в его незакрытый гештальт.
В начале 1828 года Пушкин, воспользовавшись удачной ситуацией, когда Алексей Вульф находился за городом, осуществил то, о чем так долго грезил. Для поэта произошедшее стало освобождением от своей страсти. Все. «Гений чистой красоты» его больше не волновал.
О том, что желаемое получено, Пушкин грубо написал своему другу Соболевскому. Теперь Анна получила от Пушкина новый эпитет — он ее назвал «вавилонской блудницей».
Несмотря на случившееся, между Пушкиным и Керн сохраняются вполне дружеские отношения. Периодически они общаются. Когда у Анны скончалась мать, Пушкин утешал ее.
В глазах столичного общества Анна Керн была испорченной женой. Ее не приглашали во дворец и относились к ней, как к безнравственной нарушительнице спокойствия. В свете судачили о романах генеральши Керн и посмеивались над ее мужем.
Ермолай Федорович кипел от гнева, когда до него доходили слухи о поведении жены. Он надеялся вернуть беглую жену, готовый ей простить преступные страсти, лишь бы прекратилась эта позорная ситуация. Но она не хотела снова быть с ним.
Впереди Анну ждала главная любовь ее жизни. Об этом подробно напишу в следующем материале.
