Галя тщательно готовилась к этому приему – выбрала элегантное платье в пол, закрытые туфли и меховую накидку. Жене маршала полагалось выглядеть достойно. 20 января 1938 года она была если не одной из самых красивых, то – безусловно! – одной из самых ярких женщин в Кремле.
Она не знала в тот момент, что всего семью днями позже будет долго-долго писать о себе и о муже. Смешивая правду и вымысел, добавляя от себя и следуя инструкциям. Позже про нее скажут: «Галина так боялась, что подписала всё».
…Антона Никаноровича Цешковского провожали всем Брянском. Разом постаревшая вдова сдержанно выслушивала соболезнования. У нее на руках оказались трое малолетних детей, а дочке Гале было десять.
— Редко встречаются такие мужья и отцы, как Антон Никанорович, — торжественно говорили во время прощания. – Это был человек бесконечно добрый, ласковый, горячо любивший свою семью.
Цешковского в Брянске знали все – сам из дворян, сын священника, учившийся в Юрьевской духовной семинарии. Но по отцовским стопам Антон Никанорович не пошел, предпочел поступить на военную службу. А уже оттуда – в полицейские. С июня 1901 года он служил надзирателем на Брянском заводе, где его главной задачей было вовремя выявлять бунтарские настроения.
Бунтарства в Брянске хватало с лихвой. Рабочие не единожды протестовали, распространяли между собой «вредоносную литературу», а порой это выливалось в настоящие уличные войны. Во время одной такой, 16 апреля 1908 года, не повезло и полицейскому надзирателю Цешковскому…
Позже, уже во времена советской власти, его дочь Галина рассказывала о прошлом семьи скупо: дескать, отец работал на заводе. Не вдаваясь в подробности.
Она с детства была музыкальной: пела, играла на пианино, мечтала стать артисткой. В предреволюционном 1916-м поехала в Петроград, чтобы поступить в консерваторию. Доучиться не удалось – пришел мятежный февраль. Беспорядки в столице, смутное ощущение чего-то надвигающегося и обыкновенный страх, заставили Галю уехать. Побросав вещи в саквояж, она помчалась к родным в Брянск.
«После Октябрьской революции стала работать в военкомате, в совнархозе, где встретилась с Егоровым, вышла за него замуж и уехала в августе 1919 года в Москву…», — писала Галя 27 января 1938 года на Лубянке.
Александр Ильич Егоров – тот самый, за которого она вышла замуж – был старше на пятнадцать лет. Будучи офицером царской армии, Егоров с воодушевлением принял революцию и командовал армиями во время Гражданской. Коллеги ценили его за военные таланты и личные качества:
«Мне нравилось, что он держится скромно, — писал о нем Семен Буденный, — не щеголяя своей образованностью, как это нередко делали бывшие офицеры. Особенно меня подкупала его смелость в бою, то, что он, командующий армией, когда это необходимо, ходил в атаку вместе с красноармейцами».
Хорошенькая Галя была второй женой Егорова. Вместе с ним колесила по Союзу – жили в К и е в е, потом снова в Петрограде, вскоре переименованном в Ленинград. С ним же поехала в Китай, когда Егорова назначили военным атташе. А по возвращении, на каком-то из дипломатических приёмов, познакомилась с кинематографистами.
— Вам нужно сниматься в кино, — сказали ей. — У вас примечательная внешность!
Режиссер Владимир Гардин пригласил Галю на роль в картине «Четыреста миллионов». Это было духоподъемное кино о восстании китайских рабочих. Была там и замысловатая любовная линия, с которой и предстояло справиться жене Егорова.
Картина не принесла невероятной популярности начинающей актрисе, но ее сразу позвали в другую – «Обреченные». Драму снимали в О д е с с е, и на этот раз Галя играла француженку-служанку по имени Луиза. Главная роль в фильме! И она прекрасно справилась. Артистка Егорова, определенно, нравилась публике.
Егорову и его жене одним из первых выделили квартиру в знаменитом «Доме летчиков» на Лубянском проезде, 17. Пять комнат, прислуга и личный автомобиль… Галя продолжала сниматься, и ее все чаще звали на разные вечера – спеть, исполнить что-то на рояле, просто украсить вечер своим присутствием.
Приемы были как сугубо официальными, так и более камерными, особенно в посольствах. О том, что у маршала Егорова эффектная и веселая жена, вскоре знали все.
За ней многие ухаживали. Польский посол Лукасевич проявлял к Гале самый неприкрытый интерес. Поздравлял с праздниками, дарил подарки. Вечером 27 января 1938 года Галя рассказывала о своих отношениях с ним на Лубянке:
«Я была влюблена, было радостно его видеть, было приятно с ним танцевать, разговаривать, я не могла оставлять без ответов его вопросы и все больше и больше выбалтывала перед ним вещи, представлявшие государственную тайну. Лукасевича интересовали вопросы главным образом жизни, быта и работы наших государственных деятелей, высших командиров армии. Разновременно о существовавших враждебных настроениях среди отдельных лиц».
Когда Егорова отправили на Дальний Восток, инспектировать создание укрепрайонов, Галя поехала за ним спустя несколько недель. И – опять же, по ее собственному признанию – позже передала все, что узнала об этом, тому же Лукасевичу. С 1934 года она уже сотрудничала с ним на постоянной основе…. Или это было выгодно так говорить?
Не одна Галя обожала светские приемы — жены нескольких высокопоставленных советских чиновников составляли ей компанию. Наряжались, покупали эффектные украшения, пользовались заграничными духами… Частое посещение посольств, вечера, которые завершались далеко за полночь, не нравились советскому руководству. В 1934-м Ворошилов лично вызвал Галю и ее подруг, «чтобы сделать внушение». Следовало вести себя осторожней… Но прислушались не все. 19 августа 1937 года была арестована Ольга Стефановна Будённая.
«О том, что может плакать Буденный, — писала Галя, — я никогда не могла предполагать…Новый год мы встречали вместе у нас на даче. После ужина Буденный подсел ко мне и спросил, знаю ли я об аресте Ольги Стефановны. Я ответила утвердительно и спросила, что же произошло, он мне ответил, что она вместе с Бубновой оказались шпионами. Первая — шпионка польского государства, вторая — шпионка трех государств».
О Буденной Галя написала даже с конкретными цифрами – дескать, Ольга Стефановна получила от польской стороны 20 тысяч рублей. Называла и другие фамилии, не зная, что в то же самое время её подруги рассказывают и о ней самой… примерно такие же вещи!
20 января 1938 года жена маршала Егорова последний раз была в Кремле. Как всегда улыбчивая и элегантная, только что получавшая поздравления за фильм «Зори Парижа», она не догадывалась, что будет дальше. Что через считанные дни за ней приедут и она будет долго-долго писать. «Галина так боялась, что подписала все», — скажут про нее. Действительно, актриса рассказала много подробностей, называла множество имен и фактов. Все они легли в основу других дел.
В январе она еще не упоминала мужа, а вот тремя месяцами позже обвиняла, что он только делал вид, будто предан советской власти. Что, как офицер, верен самой первой присяге… Егоров пытался увидеться со Сталиным, писал Ворошилову, но все было бесполезно. В конце концов, и сам Александр Ильич признался в шпионской деятельности в пользу Польши. Он был арестован и… обвинял жену.
В августе того же 1938 года Галя отказалась от всех своих ранее сказанных и написанных слов. Впрочем, ей это не помогло. Как и не помогло Егорову. Они больше никогда не увиделись. Последний свой рассвет маршал Егоров встретил 23 февраля 1939 года, его жена еще раньше, в августе 1938-го.
Позже, уже в 1950-х, подтверждений шпионажу не нашли.
Квартиру Егорова и его жены, когда они оба оказались на Лубянке, сразу опечатали. Вскоре ее передали летчику Серову, который поселился в ней вместе со своей женой, Валентиной. И ее имя, вы, конечно, тоже хорошо знаете – это та самая Валентина Серова, легенда советского кино, в которую были влюблены столько знаменитых людей того времени…
Да! С Галей у маршала Егорова не было детей. А вот от первой супруги, Варвары осталась дочь. По ее линии потомки маршала существуют и по сей день.
