Вся Москва бурлила и обсуждала: юную дочь советского посла нашли на ступенях Большого Каменного моста. Шла Великая Отечественная и потому сразу поползли слухи о немецкой диверсии. Уж слишком странно все это выглядело…
А потом еще отец девушки, Константин Уманский, велел тщательно оберегать тайну произошедшего. «Правду о нашей дочери прошу жене не говорить», — говорил он знакомым и друзьям. Ему самому жить оставалось всего полтора года.
— Кто самая красивая девочка в вашей школе? – полушутя спрашивали у ребят.
— Конечно, Нина Уманская! – не задумываясь, отвечали они.
В элитной сто семьдесят пятой московской школе обучались дети партийного руководства. Здесь на переменках спорили Светлана и Василий Сталины, дочь Вячеслава Молотова и дети Булганина, Микояна и Туполева. Племянник Анатолия Луначарского тоже учился здесь, как и внучки Максима Горького…
Здание в Старопименовском переулке было построено в 1905-м, и первоначально называлось «гимназией Креймана». Элегантное, трехэтажное, с колоннадой и полукруглым балконом… Никто и не догадывался, какие тайны оно скрывало до поры и до времени.
Нину – гордую сероглазую красавицу – обожали все. Мальчишки увивались за ней еще с начальной школы. Вано Микоян и Володя Шахурин были ее главными поклонниками – их троих часто видели, прогуливающимися вместе…
Отец Нины, самый молодой советский посол в истории, был родом из Николаева. Сын инженера, он однажды приехал в Москву и поступил в университет. Талантливого юношу сразу выделили из числа других студентов: в восемнадцать лет он уже написал на немецком книгу «Новое русское искусство». Этот труд был опубликован в Германии, затем переведен на другие языки мира. А потом Костю Уманского пригласили работать журналистом в Российское телеграфное Агентство. В 1928-м году он уже возглавлял отделение ТАСС в Париже. Там же на свет появилась Нина…
Уманский был подлинным полиглотом – легко схватывал языки, свободно говорил на четырех. Он организовывал встречи со Сталиным таких знаменитостей как Бернард Шоу и Лион Фейхтвангер. Разумеется, везде выступал как переводчик. Когда его назначили послом в США, никто не удивился – а кто еще поедет в штаты, как не этот блестящий молодой человек?
Флер заграничной жизни сопровождал Нину, и когда она с родителями вернулась в Москву. Не так одета, как все. Не так держится, говорит… Она привлекала внимание! Жили Уманские, как и многие представители советской элиты, в легендарном Доме на Набережной. Оттуда же Нина вышла в самый последний раз, чтобы поговорить с Володей Шахуриным.
Он назначил ей свидание 3-го июня, на Большом Каменном мосту. Только что закончился учебный год, а начинать новый Нине предстояло совсем в другом месте: отца назначили послом в Мексику. Вылет на другой конец Земного шара запланировали на середину лета, поэтому родители порекомендовали Нине заранее проститься со всеми школьными друзьями: еще неделя, и они поедут на дачу. А уже оттуда – в аэропорт.
«Он просил ее не уезжать, — позже расскажет единственный свидетель встречи, — а она только рассмеялась».
Конечно, Нина не могла остаться. Никто не позволил бы пятнадцатилетней девочке одной находиться в Москве, даже, если бы к ней приставили прислугу. Уманские понятия не имели, какая драма произойдет. Но в тот день 3 июня прогремели два громких резких звука.
— Шахурин! – ахали те, кто узнавал об этом. – Как? Он не мог!
Володя был человеком того же круга, что и Нина, его одноклассница. Сын народного комиссара авиационной промышленности, «золотой мальчик», которому доступно абсолютно все. В том числе, «вальтер». И все же история выглядела дико, странно. «Немецкая диверсия», — шептались в кулуарах.
Вот в это поверить было намного проще – что кто-то, подосланный немецкой стороной, решил нанести удар в самом сердце СССР. Продуманный план, чтобы заставить всех содрогнуться и задуматься: кто следующий?
…Нину нашли, когда ей ничем нельзя было помочь. Шахурин был доставлен в клинику, где за его жизнь безрезультатно боролись два дня. Не вышло.
А потом к следователю пришел бледный и дрожащий Вано Микоян. Как выяснилось, он тоже был там. В тот же самый день и час. Все видел, все слышал… Просто очень сильно испугался. «Вальтер», к слову, принадлежал ему… С его слов и записали показания – нет, никакой диверсии. Просто Ромео и Джульетта не сумели договориться…
В показания Микояна, впрочем, поверили тоже не все. Находились сомневающиеся: он все придумал! И это он, на самом деле, вмешался в дело двух влюбленных. Сам все время смотрел на Нину, завидовал, что она больше дружит с Володей… Эти нюансы прояснили уже одноклассники, которых вызвали на допрос.
Уманский, раздавленный горем – Нина была единственной дочерью – наотрез отказался говорить правду жене. Ей выдали иную версию: девушка потеряла сознание от солнечного удара, неудачно ударилась головой. Потом кто-то добавил, что водитель неизвестной машины не справился с управлением… Так или иначе, но мать оберегали от реальности.
Но самое интересное было дальше. Когда следователь Лев Влодзимирский велел провести обыск в квартире Шахуриных, то в комнате Володи были найдены целые исписанные тетради от общества «Четвертого рейха». Десятки учеников школы №175 с удовольствием играли в эту политическую игру.
Эти дети вступали в «Четвертый рейх» и к р о в ь ю подписывали клятву. Они придумывали себе звания, в точности, как у руководства другого рейха, Третьего: рейхсфюрер, группенфюрер… В планах, судя по записям, было создание штаба за Уралом, а потом торжественный въезд в Москву с целью перехватить там власть. И это после Сталинградской битвы! Во время блокады Ленинграда!
Дело моментально засекретили, хотя о нем все равно говорили. В «Четвертый рейх» входили Серго и Вано Микоян, сын свояка Иосифа Сталина – Леонид Реденс, сын Рафаила Хмельницкого, а еще Петр Бакулев (сын академика), Феликс Кирпичников (сын генерал-майора), Арманд Хаммер и десятки других. Аресты начались в том же июне 1943 года. Вступала ли Нина в эту организацию? Никто не знал наверняка. Но утверждали, что девочек до тайны не допускали…
— Это была только игра! – рыдали «детишки» на допросах.
Высокопоставленные мамы и папы начали изо всех сил хлопотать за своих сыновей. Из 28 задержанных троих опустили сразу. А в декабре 1943 году на Особом совещании НКВД СССР к высылке сроком на один год приговорили Микоянов, Леонида Барабанова, Хаммера, упомянутых Реденса, Бакулева, Хмельницкого и Кирпичникова. Они направлялись в разные города Урала и Сибири, и их высылали под поручительство родителей.
…Уманские отправились в Мексику, как и было решено прежде. Отец тяжело переживал утрату дочери.
«Уманский обожал свою дочь. – писал Илья Эренбург. — Только на ней держалась его семейная жизнь… И вот неожиданно разыгралась драма…».
25 января 1945 года советский посол в Мексике сел в самолет вместе со своей женой. Небо было чистое, без единого облачка. Лайнер поднялся вверх, еще не успел набрать высоту, как вдруг вспыхнул. Родители встретились со своей любимой Ниной в тот самый день.
Сообщение в советской прессе было кратким. И снова – масса вопросов. Самолет тщательно осмотрели перед вылетом, что же произошло? И ответа нет.
Как нет и понимания до конца, что же случилось с Ниной Уманской.
