Когда врачи предложили амп утировать ей ногу, она отказалась сразу и категорически: Тамара Туманова предпочла скорее уйти, чем жить без возможности танцевать. Эта женщина родилась в товарном вагоне в Тюмени, а умерла звездой Голливуда.
Всю жизнь ее контролировала мать, которая превратила дочь в свой смысл существования – вместе они прожили 77 лет. Наша сегодняшняя история про русскую балерину, блиставшую на европейской и американской сценах – Тамару Туманову.
Рождение звезды
Морозной зимой 1919 года, когда революционные вихри терзали Россию, а дворянские семьи в панике бежали из столиц, через заснеженную Сибирь медленно пробирался переполненный поезд из Петрограда во Владивосток. В товарном вагоне, где обычно перевозили лошадей, среди соломы и навозного запаха, 20-летняя дворянка Евгения Хасидович-Туманишвили – жена военного инженера, – корчилась от родовых схваток. Поезд застрял у Тюмени. 2 марта на свет появилась девочка.
Ее назвали Тамарой – в честь грузинской царицы. Никто не мог предположить, что этой малышке, рожденной среди беженцев в товарном вагоне, суждено будет завоевать главные театральные сцены Европы и Америки, а ею будут восхищаться Марк Шагал, Игорь Стравинский, Жан Кокто и сам Альфред Хичкок.
От Шанхая до Парижа
Семья Хасидовичей, как тысячи других русских аристократов, начала свое долгое изгнание по миру. Сначала – процветающий Шанхай, где среди международной колонии экспатов отец-инженер Владимир зарабатывал весьма приличные деньги, обеспечивая семье комфортную жизнь в европейском квартале. Затем – экзотический Каир с его выгодными инженерными проектами, где под палящим солнцем пустыни семья могла бы обосноваться надолго.
Но мать Тамары была женщиной с твердым характером и романтическими мечтами. Евгения Дмитриевна с детства грезила о Париже – городе искусств, моды и культуры. И семья двинулась дальше, навстречу бедности и лишениям, но к исполнению материнской заветной мечты.
В Париже денег катастрофически не хватало — приходилось жить впроголодь. Зато здесь, среди русской эмигрантской колонии, жила легендарная Ольга Преображенская — прима-балерина Мариинского театра и один из лучших педагогов Европы, воспитавшая десятки именитых артистов балета.
Случайная неслучайная встреча
Евгения Дмитриевна была женщиной не только решительной, но и невероятно хитроумной – она обладала редким даром добиваться своего любыми способами. Выследив Преображенскую в коридорах школы искусств, она буквально заставила ее посмотреть на свою пятилетнюю дочь. Маленькая Тамара, как заведенная кукла, послушно выполняла заученные движения прямо строгим взглядом знаменитой балерины.
Что увидела опытная Преображенская в этом крошечном создании? Природную технику. Невероятную скорость освоения новых движений. Врожденную музыкальность. Несомненный талант, который нельзя было упустить ни при каких обстоятельствах.
Тамару взяли в класс – и началось превращение нищей эмигрантки в звезду.
В студии Преображенской маленькой Тамаре приходилось учиться наравне с девочками в два раза старше – никаких поблажек возрасту не делалось. Преображенская сознательно поощряла жестокую конкуренцию между ученицами, ведь это была проверенная временем система Императорской Мариинской школы. «Делай лучше лучшего!» – вот железный девиз, под которым росла будущая прима.
Мама Тамары всегда была рядом, словно тень, вооруженная до зубов – со запасными пуантами наготове, полотенцем и загадочным саквояжем, битком набитым таинственными приспособлениями. Она превратилась в гуру для других матерей, завороженных ее властной манерой: учила, как правильно стричь ногти на ногах (не слишком коротко, иначе на пуантах будет больно), какой лиф чик носить (тесный, чтобы грудь не стала большой и дряблой), что давать после урока (не воду, а апельсиновую дольку пососать). Она полностью ассоциировала себя с дочерью.
«Сегодня мы будем танцевать», – говорила Евгения Дмитриевна, хотя сама она танцевать, разумеется, не собиралась.
«Мы сделали 32 фуэте сегодня, даже балерины Парижской Оперы не вращаются так, как мы!»
– гордо заявляла Евгения Дмитриевна, не отделяя себя от дочери ни в успехах, ни в неудачах.
Цена таланта: голод и жертвы
В подростковом возрасте у Тамары начались проблемы с весом – проклятие многих балерин. Ее диета превратилась в настоящий кошмар: неделями она питалась только шпинатным супом и салатом-латуком, медленно превращаясь в призрак самой себя. Мама заставляла – дочь беспрекословно повиновалась, ведь цена совершенства всегда высока.
Русские эмигранты в Париже жили в подлинной нищете, но для танцев нужны были силы. Преображенская велела матерям кормить детей жареным луком с кониной — самым дешевым мясом во Франции, куда попадали старые лошади с бойни. Такова была суровая реальность изгнания.
А еще мудрая учительница прекрасно понимала: у ее учениц на руках немолодые родители, которых нужно кормить. Поэтому она стремилась поскорее выпустить их во взрослую жизнь, чтобы они сами могли зарабатывать деньги своим искусством.
Однажды в студию Преображенской пожаловала сама Анна Павлова – величайшая балерина эпохи, живая легенда, перед которой преклонялся весь мир. Она молча сидела и наблюдала за занимающимися девочками, а рядом с ней, как всегда, пристроилась неугомонная Евгения Дмитриевна.
– Ну что, моя Тамана лучше всех? – не выдержала гордая мать, привыкшая к всеобщему восхищению талантом дочери. – Неплохая девочка, – сдержанно и даже холодно ответила великая Павлова.
Евгения Дмитриевна была оскорблена в лучших чувствах – как смеет кто-то не падать ниц перед талантом ее кровинушки!
– А вы сами-то танцуете? — небрежно поинтересовалась она, не подозревая о масштабе своей бестактности. – Ну, немного, – с легкой улыбкой ответила прима, не пошевелив и бровью.
Тем не менее Анна Павлова разглядела в десятилетней девочке нечто особенное и взяла ее танцевать соло. Тамара впервые вышла на настоящую сцену — и сразу же получила оглушительный успех, который предвещал великое будущее.
А впереди ждала встреча с человеком, который навсегда изменит траекторию ее судьбы…
Дягилев и рождение троицы «бэби-балерин»
На десятилетнюю Тамару, уже успевшую прославиться в узких кругах парижской эмиграции, обратил внимание сам Сергей Дягилев – легендарный основатель «Русских сезонов», человек с безошибочным чутьем на таланты. Он немедленно рассказал о необычной девочке гениальному хореографу Джорджу Баланчину, который был не только создателем балетных шедевров, но и тонким психологом, умевшим разглядеть потенциал в самых юных дарованиях.
Баланчин был потрясен пластикой ребенка. Тамару немедленно взяли в престижную труппу «Русский балет Монте-Карло». К ней присоединились еще две русские девочки — 13-летняя ученица Преображенской Ирина Баронова и 15-летняя воспитанница самой Матильды Кшесинской Татьяна Рябушинская. После триумфального выступления в лондонском театре эти юные создания, прозванные «бэби-балеринами», стали настоящей европейской сенсацией.
«Баланчин смотрел на меня как на собственного ребенка, которого он никогда не имел»,
– вспоминала позже Тамара. Великий хореограф не просто учил ее танцевать – он баловал, как любящий отец. После особенно успешных выступлений тайком пробирался в знаменитую кондитерскую «Паске» в Монте-Карло и покупал ей изысканный швейцарский шоколад, который семья Тумановых никогда не могла себе позволить. На двенадцатилетие он преподнес ей крошечные золотые часики от самого Картье – подарок, достойный настоящей примы.
Мама-тень: симбиоз любви и контроля
Евгения Туманова превратилась в живую тень своей дочери – она не отходила от нее ни на шаг, создав удивительный симбиоз материнской любви и тотального контроля. Даже когда Тамара выросла и стала признанной звездой мирового балета, мать все равно неизменно наблюдала из-за кулис за каждым спектаклем, словно оберегая дочь от невидимых опасностей. Перед каждым выступлением она торжественно крестила сцену, превращая ритуал в священнодействие. После того инцидента в Парижской опере, когда в пуантах дочери обнаружилось битое стекло, мать больше никогда не расставалась с балетной обувью Тамары.
Эта удивительная женщина была одновременно костюмером, гримером, личным секретарем и безжалостным менеджером – она контролировала каждый аспект карьеры дочери.
Голливудская одиссея
В предвоенном 1937 году семья Тумановых приняла судьбоносное решение – переехать в Америку. Тамара начала блистать не только на театральных сценах, но и на голубых экранах Голливуда – ее первой драматической ролью стала работа в патриотическом военном фильме «Дни славы».
Сценарист и продюсер Кейси Робинсон, человек с репутацией сердцееда, безнадежно влюбился в экзотическую красавицу с русскими корнями, так что ради брака с ней оставил свою прежнюю семью.
«Мы вышли замуж!» – торжественно заявила мама Тамары еще одной видной балерине русского зарубежья Наталье Красовской, и это было не оговоркой – Евгения Дмитриевна даже отправилась с молодоженами в их свадебное путешествие, превратив романтическую поездку в семейный отпуск.
Вся семья Тумановых (включая Евгению Дмитриевну и отца Владимира Дмитриевича) переехала в роскошный особняк сценариста, где прожили десять лет. За это время Тамара снялась в нескольких картинах своего мужа, а в фильме «Поем сегодня вечером» даже воплотила на экране образ своего детского кумира – великой Анны Павловы, той самой, которая когда-то прохладно оценила ее талант в парижской студии.
Бедному Кейси приходилось сложно: мало ему было бурной деятельности Авгении Дмитриевны, которая считала, что творчеству Тамары не должны мешать ни муж, ни дети, ни хозяйство. Отец Тамары (напомню, он инженер) постоянно поучал несчастного, как именно ему следует продюссировать фильмы и вообще какие картины снимать. Американец мужественно продержался 10 лет, но в итоге сбежал к бывшей жене.
Расцвет карьеры
Пик голливудской славы Тумановой пришелся на работу с самим Альфредом Хичкоком – мэтром психологического триллера, который редко приглашал балерин в свои фильмы. В культовой картине «Разорванный занавес» она мастерски исполнила роль стареющей примы-балерины эпохи холодной войны – женщины, которая отчаянно цеплялась за ускользающую славу, не желая признавать свою увядающую популярность. Эта роль оказалась пророческой. Последним фильмом в карьере Тумановой стал изысканный детектив «Частная жизнь Шерлока Холмса», снятый в переломном 1969 году.
*
*
После окончания войны Тамара триумфально вернулась на европейские сцены – ее жизнь в 50-е и 60-е годы, по собственному признанию балерины, «бурлила как горный поток». Она объездила всю Америку и Канаду, покорила театры Европы, выступала в экзотических городах Африки, даже танцевала в Египте – той самой стране, где провела часть детства. Только в Советский Союз, свою историческую родину, она не приезжала ни разу – железный занавес разделил ее с местом, где родились ее родители.
Мудрое прощание и перемена ролей
Находясь на самом пике своей международной славы, когда критики называли ее «черной жемчужиной русского балета», Туманова приняла смелое решение – навсегда оставить сцену.
«Надо оставить о себе хорошую память, – философски объясняла она свой выбор. – Нельзя допустить, чтобы публика, покидая театр, с сожалением говорила: ‘Я помню, какой она была когда-то'».
Ее последнее выступление состоялось на сцене легендарного лондонского «Колизеума» в одной из самых любимых ролей – трагической Одетты из «Лебединого озера».
Преподавать балет Туманова категорически отказалась: «В Америке это настоящий ад – будешь месяцами учить совершенно бездарную девочку, а потом явится ее разъяренная мамаша и потребует money back, деньги обратно. Это точно не для меня».
После смерти отца в 1962 году Тамара и ее мать затворились в своем доме на Беверли-Хиллз, окружив себя армией домашних питомцев. Котики заменили ей мужа, детей, друзей. Когда всесильная мама заболела и начала стремительно деградировать, роли кардинально поменялись – теперь вся ответственность за принятие решений легла на плечи дочери. А смерть матери стала для нее сильнейшим ударом – здоровье бывшей примы посыпалось, как песок.
*
У нее начались проблемы с почками и сахаром. Но даже после трех тяжелых операций и регулярного диализа несколько дней в неделю, она все равно принимала немногочисленных гостей безукоризненно одетой, в туфлях на высоких каблуках, даже когда приходилось опираться на ходунки.
Коллега Юрий Зорич запомнил последний визит:
«Четыре часа не мог ей дозвониться, приехал без предупреждения – у дверей стояла санитарная машина. У Тамары обнаружилась гангрена ноги. Врачи предложили ампутацию, но она наотрез отказалась и предпочла умереть».
Когда Зорич позвонил в больничную палату, Тамара уже не могла говорить. Сестра милосердия поднесла трубку к ее уху, а потом рассказывала, что великая балерина, услышав голос старого друга, горько расплакалась – это были ее последние слезы.
Ее похоронили рядом с обожаемой матерью на голливудском кладбище Hollywood Forever. Прощальным даром мировому балету стала бесценная коллекция русских костюмов, унаследованных от Преображенской – Туманова завещала их музею Мариинского театра в Санкт-Петербурге, где когда-то родилось искусство ее великой учительницы.
