Красавица встала на колени. Ее молящий взгляд был обращен к отчиму, но тот лишь сурово поджал губы. Беременной Эмилии только что сказали: она немедленно уедет от мужа и станет женой другого. Даже дитя, которого она носила в чреве, не играло никакой роли. В Риме действовал суровый закон: «Девство – не твоё». То есть, девушка принадлежала главному в семье, и это правило не менялось со временем.
Эмилия принадлежала к хорошей и знатной римской семье: ее отец был известным консулом. Но, после его кончины, мать девушки (великолепная в своей красоте Цецилия Далматика), поспешила замуж за другого. Двух месяцев не прошло! Избранника звали Луций Корнелий Сулла, он был полководцем и давно восхищался Цецилией.
— Уж не подстроили ли они кончину консула? – рассуждали в Риме.
Действительно, все выглядело очень подозрительно. Сулла стремительно развелся с женой, едва овдовела обожаемая им красавица. Пара вступила в новый брак и теперь отчим получил все права на… Эмилию. Таковы были правила: девушка была обязана подчиняться старшему мужчине в семье. Неважно, что Сулла не приходился ей родным отцом. Все решения о ее будущем отныне принимал он.
Мать и отец заодно – их воле должна быть послушна
Девство не все ведь твое, а отчасти родителей также:
Треть в нем отцовская есть, материнская треть в нем другая,
Треть лишь одна в нем твоя. Потому не перечь им обоим,
Тем, что права передали свои и приданое зятю.
Катулл
В 82 году до нашей эры, Сулла пришел к власти. Он получил неограниченное право управлять Римом, поскольку в это время в державе усилились раздоры, велись войны… Диктатора поддержали представители некоторых знатных родов – они проголосовали, чтобы Сулла правил до тех пор, пока в Риме не восстановится спокойствие.
И тогда же отчим решил выдать замуж свою красивую молодую падчерицу.
Выбор пал на Мания Ацилия Глабриона. Он не мог похвастаться знатным происхождением, но он был военачальником и политическим деятелем. Опереться на него Сулле показалось важным. Эмилию – разумеется! – никто не спрашивал. Ее просто поставили перед фактом, что у нее вот-вот появится муж. Сулла даже не озаботился, чтобы девушка познакомилась с Глабрионом непосредственно до торжества…
Она была бледна и казалась заплаканной. Но Эмилия знала римский закон, поэтому ей надлежало подчиниться. Тем более, что муж не выглядел отталкивающе. Наоборот, сильный и смелый Глабрион старался, чтобы понравиться невесте. Когда девушка перебралась в его дом, он сделал всё, чтобы падчерица диктатора чувствовала себя максимально комфортно…
…Но этого оказалось недостаточно. Едва выдали замуж Эмилию, как Сулла призадумался: а не поспешил ли он? Глабрион был хорош, но вот поддержка Помпея значила еще больше… Конечно, военачальник уже вступил в брак. Но что это значит, если на кону стоят государственные интересы?
— Разведись со своей женой, — предложили Помпею, — ты выгадаешь, если сделаешь это!
После этого в доме Гнея Помпея несколько дней раздавался громкий отчаянный плач: это несчастная отвергнутая Антистия узнала о своей печальной судьбе. Молодая женщина была ни в чем не виновата, да она еще и любила Помпея! Когда-то ее выдали замуж по воле отца, и за четыре года брака Антистия ничем себя не запятнала. Она была верна Помпею, она всегда старалась ему угодить, а он… разводился. Просто потому, что нашел более удачную партию!
Но еще хуже себя чувствовала прекрасная Эмилия. Она ведь ждала ребенка от своего мужа! Когда отчим рассказал, что он иначе распорядился ее жизнью, то встала перед ним на колени. Умоляла одуматься, пощадить ее!
— Ты знаешь, что я могу все, — спокойно возразил Сулла, — и я в своем праве. Ты выйдешь за Помпея, а когда родится твой ребенок, мы отдадим его отцу. Это его собственность, и он будет распоряжаться ею.
А Эмилия была настоящей собственностью диктатора…
Сжимая кулаки, явился к Сулле и обманутый им зять, Глабрион. Но его просто выставили вон и пригрозили тюремным заключением, если он попытается отстаивать свои права. А за Эмилией послали целый вооруженный отряд, чтобы она не смела противиться или сбежать. Под таким же, по сути, конвоем, ее и вели к месту брачной церемонии.
Помпей покорился воле Суллы, рассчитывая, что брак принесет ему выгоды. Эмилия покорилась – потому что таковы были римские правила. Но, оказавшись под одной крышей с полководцем, Эмилия попросила его: пусть он не притрагивается к ней, пока не придет час. Родится ребенок, она последний раз взглянет на него (о, тяжелая доля!), а потом покорно станет собственностью Помпея.
И он согласился подождать… Но Эмилия не принадлежала ему ни одного дня. К сожалению, молодая женщина покинула этот мир, когда произвела на свет ребенка. Некоторые считают, что и сын скончался вместе с нею, а по другой версии – мальчик выжил, был отдан Глабриону и впоследствии занимался политикой.
Но Сулла был жесток не только со своей падчерицей, но и со своей женой. Когда Цецилия Далматика серьезно заболела, он предпочел… просто развестись с ней. Он даже ни разу не навестил ее, хотя прежде клялся в любви и осыпал жену дорогими подарками! У Суллы было страшное предубеждение против тех, кто хворал: еще в ранней юности ему внушили, что даже находиться рядом с ними нежелательно. Правда, когда Цецилии не стало, тот же Сулла организовал ей пышное погребение. Но разве это уже могло что-то значить?
Овдовевший Помпей, оплакав Эмилию, сразу приехал к своей бывшей жене с просьбой о примирении. Но Антистия отвергла его. Женщина гордо заявила, что предательство, которое она пережила, невозможно простить. Снова женой Помпея она не станет!
Но спустя несколько лет полководец женился снова, а всего у него было пять жен. Кстати, с его любимой женой – Юлией – отец поступил точно также, как Сулла с падчерицей. Девушка была обещана другому, уже примеряла свадебные одежды, но затем ей сообщили, что у семьи другие планы. Ей предстоит стать супругой Помпея, и все решено. Разумеется, у нее не было ни малейшей возможности возразить. Об отце Юлии вы, наверняка, слышали — это был знаменитый Юлий Цезарь.
А все потому, что римский закон был неумолим. Девушка, и даже женщина, вышедшая замуж, ничего не могла сделать самостоятельно. Она полностью принадлежала своей семье. И ей с рождения внушали: «Девство – не твоё».
