Крепкие руки скрутили Зельду прямо на пляже: на ней же ничего нет! Офицер, покрываясь испариной, повторял девушке ее права. А она, тряся золотистой головкой невозмутимо возражала: «В чем дело? Я одета!» Эта выходка снова заставила всех говорить только о ней – о самой красивой, о самой популярной, о самой безумной девушке на свете…
«Папа иногда приходил ко мне, если никого не было рядом», — беззаботно рассказывала Зельда. Кто-то вздыхал, кто-то не верил. Сложно было подумать, что в доме строгого юриста Энтони Сейра происходят подобные вещи. Все знали, что это состоятельная и уважаемая семьи. И еще имевшая огромное влияние! Это отец Зельды продавил в родной Алабаме закон, который на 70 лет лишал избирательных прав всех чернокожих жителей штата.
Мать называла Зельду в честь цыганки из дамского романа: девочка появилась на свет 24 июля 1900 года. Очень подвижная и обаятельная, очень игривая и веселая, она всегда оказывалась в центре внимания. Неудивительно, что другие девочки не любили ее. У нее почти не было подруг, зато хватало друзей-мальчиков, которые со временем стали кавалерами Зельды. И ее это вполне устраивало.
Жизнь респектабельной барышни из Старого Юга подчинялась целому ряду строгих правил. Но Зельда нарушала их все: слишком громко пела, слишком много танцевала, флиртовала напропалую… Предки Зельды владели рабами и в семье навсегда усвоили правило: они стоят выше остальных. А девушка запросто болтала с чернокожими горожанками…
В средней школе Сидни Ланье, куда определили Зельду, учителя недовольно хмурили брови.
— Она неглупа, — уверяли родителей педагоги, — но Зельда хочет учиться только тому… что интересно лично ей!
Образование получилось хаотичным. Больше всего Зельду увлекала литература, да настолько, что она сама начала писать. Позже скажут, что изрядная часть написанного ее мужем – это результат ее трудов…
В ней развивалась и крепла жажда постоянного внимания. Это было почти болезненное чувство. Дома, как младшая из шести детей, она пользовалась большей свободой. Даже ее папочка, «мистер Крепость», как его с иронией назвала Зельда, таял от ее лучистого взгляда.
Итак, сложилось убеждение: где бы она ни оказывалась, все должны были говорить только о ней. И Зельда давала поводы! Она могла, находясь в гостях, спокойно достать из бисерной сумочки трубку. Или вдруг разрыдаться, без всякого повода, чтобы столпились утешающие…
— Она плавает без всего! – шептались в округе.
Действительно, в один из дней, явившись на пляж, Зельда вдруг… скинула то, что было на ней надето, и нырнула. Пока она покачивалась на волнах, сбежались люди с полотенцами, чтобы прикрыть ее. А девушка хохотала от восторга и от произведенного эффекта.
В другой раз, едва ступив на песок, она почувствовала, как ее хватают за руки. Женщины вокруг визжали, прикрывали лица своим детям (не дай бог увидят такое!), а мужчины заинтересованно смотрели на бунтарку. Совершенно обнаженная Зельда Сейр бурно возмущалась.
— Я одета! – воскликнула она.
Действительно, вышел конфуз. Мисс Сейр и правда была облачена в купальный костюм… Но он был одного цвета с ее кожей, отчего и сложилось превратное представление. Посрамлённому полицейскому пришлось отпустить ее там же.
Почтенные семейства не одобряли дружбу своих дочерей с Зельдой. Да те и не рвались оказаться в ее ближнем кругу. Ей было достаточно Талулы, единственной подруги детства. Эта томная прекрасная шатенка впоследствии стала американской актрисой и снималась у Хичкока. Но в юности о ней говорили исключительно как о «подруге Зельды».
Зельда называла юношей «мои малыши». И точно такого же обращения удостоился Скотт. Они познакомились в 1918 году, в загородном клубе, где мисс Сейр блистала, как всегда.
«Самая прекрасная девушка, которую я когда-либо встречал в своей жизни, — вспоминал он позже. — Я сразу же понял: она просто должна стать моей».
Но у нее чувства к нему были куда спокойнее. «Напиши мне, — сказала Зельда с иронией, — когда станешь знаменитым».
Скотт Фицджеральд ответил девушке, что он не просто будет знаменитым, он прославит их обоих. И она станет его женой. Златовласка снова рассмеялась. Ей столько раз уже предлагали руку и сердце!
Он уступал ей во всем – в положении, в финансах, в известности рода… Когда Скотт пришел в дом Сейр, чтобы сообщить о своих серьезных намерениях, ему ответили просто: надо сначала найти работу. На что он будет содержать эту золотую девочку? Она привыкла не считать деньги. И Скотт помчался в Нью-Йорк и устроился в рекламное агентство при городской железной дороге. Однако недорогое кольцо, врученное Зельде перед расставанием, не гарантировало… ничего.
Потому что, едва Скотт уехал, его обожаемая невеста укатила в Атланту с одним известным игроком в гольф и очень славно провела там время. Когда об этом узнал Скотт, он взорвался от негодования и поехал усмирять Зельду.
— Что? – воскликнула она. – Я делаю, что хочу!
Кольцо Зельда швырнула ему в лицо. Обиженный Скотт уехал. 5 месяцев они не общались вообще.
Ей продолжали поступать предложения руки и сердца, но Зельда никому не отвечала «Да». И, когда Скотт вдруг снова написал ей с робкой просьбой о встрече, горячо поддержала это предложение. Он приехал, и они обо всем договорились. Тем более, что в начале 1920 года Скотт Фицджеральд добился публикации романа «По ту сторону от рая» (в других переводах «По эту сторону рая»). Он стал знаменитым! Через неделю Фрэнсис Скотт Фицджеральд и Зельда Сейр поженились.
Они стали самой модной парой эпохи. Теперь уже внимания публики добивались вместе. Зельда с ее вечным стремлением повелевать и царствовать повсюду находила признание. Скотт в полной мере разделял ее стремление сиять. Он обожествлял ее. Он любил ее. И он не замечал, что с каждым годом ее выходки становятся все безумнее.
Прокатиться на крыше такси? Почему нет? Явиться на прием без одежды? Это же так мило! А еще можно развесить по всему дому десятки зеркал, чтобы видеть каждый свой жест…
Светские хроникеры обожали Зельду и ее мужа. Они давали столько поводов для сплетен, для громких заголовков… По сути, супруги Фицджеральд стали настоящими звездами. В современном мире все таблоиды писали бы только о них. Они не остановились даже после рождения их дочери, Скотти.
Писательская карьера Скотта шла в гору. Но он все больше… тяготился богемной жизнью в свете софитов. Ему бы притормозить, чуть подумать о себе… Да еще Зельда стала непредсказуемой. Она вдруг увлеклась французским летчиком и даже позволила ему открыто ухаживать за ней. Скотт был в ярости, он несколько недель не разговаривал с женой. А потом, как всегда, простил. Ярость топил в большом бокале, который постоянно пополнялся…
Ему же самому категорически воспрещалось обращать на кого-то внимание. Когда в августе 1925 года в Париже Скотт сделал комплимент Айседоре Дункан (они обедали в одном ресторане), то Зельда направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, и кинулась вниз. Все обошлось. Но Скотт был озадачен: что вообще происходит?
Зельда все чаще впадала в ярость. Обвиняла мужа в разных вещах, следила за ним. Устроила грандиозное разбирательство из-за дружбы Скотта с Хемингуэем. Подозревала постоянно…
Потом она увлеклась балетом. Брала уроки у русской балерины Любови Егоровой и занималась до исступления, пока не падала. Однажды, после целых суток бесконечных репетиций, Зельда просто упала. Скотт приехал за ней, а жена не могла сказать ему даже слова. Едва дышала!
А потом она стала слышать голоса. Они навязывали ей, что делать, как действовать… Стиснув голову руками, Зельда кричала. Это заставило Скотта действовать: он вызвал врачей. И они пришли к выводу – почти полная потеря рассудка.
«Ваша жена обречена», — говорили ему. Скотт ничего не мог сделать. Его любимая на глазах утопала в пучине безумия.
Другие женщины увлекали его, но ненадолго. Скотт везде искал Зельду, но не находил. Это было просто невозможно. Ни одна из обретенных знакомых не могла быть похожей на нее…
Это было черное время для него. Он сломал руку, потому умерла любимая матушка. Дочь отбивалась от рук… Да, наследница Фицджеральда была явно похожа на своих родителей! Усталый и раздавленный своими переживаниями, автор «Великого Гэтсби» угас в 1940 году.
Зельда пережила его. Она чувствовала себя все хуже, иногда называла себя «воскресшей Марией Стюарт». А потом как-то сказала родным: «Не волнуйтесь! Скотт мне сообщил, что у м и р а т ь не страшно».
Зельда оставалась в клинике. Восемь лет спустя после того, как этот мир покинул Скотт, в здании вспыхнул огонь. Вдову писателя спасти не смогли.
