Пальцы продюсера коснулись спины танцовщицы, и рука медленно направилась вниз к талии. Несколько секунд она сидела ошеломленная, а потом вскочила и возмущенно вскрикнула:
-Что вы себе позволяете? Я не из тех девиц, которые готовы на все ради выгодной роли. Мне не нужен ваш театр, я создана лишь для танца!
Августин Дейли удивленно пожал плечами.
-Вас сложно понять, Айседора.
На следующий день Айседора Дункан написала заявление об уходе из труппы Дейли.
Благодаря покинутому продюсеру у Айседоры появились связи в Нью-Йорке, и молодая танцовщица решила, что сможет самостоятельно устраивать выступления. В этом она не ошибалась, ее охотно приглашала местная элита, но денег хватало лишь на номер в отеле и скудное пропитание.
Эти леди были такими скупердяйками, так тряслись за содержимое своего кошелька, что нам едва удавалось оплатить поездку и проживание, — горько вспоминала Айседора. — К тому же, хотя она смотрели мои танцы и находили их весьма очаровательными, ни в ком из них не было ни на грош понимания, что я делаю… В них вообще не было чувства искусства
Все больше Айседора склонялась к мысли, что нужно покинуть Америку и отправиться на покорение Европы. В марте 1899 года, в отеле, где проживала семья Дункан, начался пожар.
«Это судьба», — подумала Айседора и решила, что нужно плыть в Англию немедля. Она с семьей едва наскребла денег, чтобы сесть на судно, перевозящее скот. Было очень стыдно, поэтому поднимались на борт не под своей фамилией.
В Америки остался лишь старший брат Айседоры — Августин. Его не стали брать из-за семейного скандала, состоявшегося накануне — молодой человек привел в дом шестнадцатилетнюю беременную девушку и сказал матери, что женился на ней. Мэри Дункан восприняла поведение сына, как предательство. Сестра Айседоры — Элизабет заявила, что он не достоин ехать вместе с ними, брат Раймонд поддержал.
Айседоре было жалко Августина, но она согласилась с решением семьи, что он теперь для них отрезанный ломоть.
По приезде в Лондон семья сняла небольшую квартирку и начала изучать местные достопримечательности. Они были опьянены ощущением новизны и не задумывались о хлебе насущном. Через пару недель оставшиеся деньги были потрачены, и Айседора начала кормить обещаниями хозяйку квартиры.
-Через неделю нам из Америки пришлют деньги, подождите.
Когда прошло пару недель, а деньги за жилье так и не появились, хозяйка выставила семейство Дункан за дверь, забрав себе их скудные пожитки в качестве компенсации.
Несколько ночей Айседора с семьей жили, как бродяги, а потом смышленая танцовщица придумала, как можно обмануть портье одного из лондонских отелей. Семейство заявилось к нему в ночь и заявило, чтобы им предоставили хороший номер, мол, они только с поезда, а багаж подвезут отдельно. Афера сошла им с рук. Они получили бесплатное жилье, еду, а в другую ночь незаметно улизнули…
Что делать дальше без денег и крыши над головой семья не представляла. Но неожиданно им повезло. Прогуливаясь по парку, Айседора увидела на скамейке брошенную газету и машинально взяла ее в руки, полистать и отвлечься от грустных дум. Ее взгляд выхватил заметку, где говорилось, что в Лондон приехала богатая американка, собирающаяся устроить шикарный светский раут. Имя американки было знакомо, когда-то Айседора танцевала для нее в Нью-Йорке.
Танцовщица навестила старую знакомую и договорилась, что будет выступать у нее на вечере. За это она получила приличную сумму, ставшую начальным стартом в Лондоне. Кроме того, она завязала множество знакомств с англиканскими богатыми дамами, многие из которых стали приглашать Айседору к себе на вечера.
Перед Айседорой были распахнуты двери лучших домов Лондона, она танцевала перед знатными лицами, могла импровизировать сколько душе угодно, вежливые англичане были столь воспитаны, что никогда не делали ей замечаний. Единственной проблемой была их скупость — платили они неохотно.
Сестра Айседоры первая поняла, что денег в Лондоне толком не заработать, поэтому вернулась в Америку. Оттуда она выслала чек своей семье, чтобы те сняли себе комфортный домик с мебелью.
Айседора жила надеждами, что ее танец получит не только признание, но и будет достойно окупаться. Провидение словно услышало ее мольбы и послало ей новую судьбоносную встречу.
В один из летних вечеров Айседора со своим братом Раймондом, облаченные в белоснежные греческие туники, танцевали в парке. Их стройные раскачивающиеся фигуры, подсвеченные светом фонаря, завораживали редких прохожих. Одна из зрительниц подошла к ним и удивленно спросила:
-Боже, откуда вы явились?
-Упали с луны, — улыбнулась Айседора.
Зрительница оказалась актрисой Патрик Кемпбелл. Она пригласила к себе в особняк брата и сестру и пообещала им, что познакомит их с разными знаменитыми в культуре личностями.
Это был новый поворот в жизни Айседоры. Она стала частой гостьей у миссис Кемпбелл и обзавелась представительными поклонниками. За ней одновременно начали ухаживать живописец Чарльз Галле, и его собрат по кисти Альма-Тадема.
Одному шел шестой десяток, а другому седьмой, в то время как самой Айседоре было двадцать три года. С ровесниками Дункан было скучно, она предпочитала состоявшихся и интересных мужчин. Тут стоит отметить, что отношения носили чисто платонический характер. Художникам нужна была муза, а танцовщица черпала вдохновение от осознания того, что перед ней преклоняются талантливые люди.
Мэри Дункан с тревогой наблюдала за отношениями дочери, опасаясь как бы все это не вылилось в желание выйти замуж за одного из ухажеров. Когда-то она сама влюбилась в мужчину намного старше ее, но ничего хорошего из этого не вышло… Джозеф Дункан, отец ее детей, оказался предателем.
Вскоре в Айседору влюбился поэт Дуглас Эйнсли. Ему было около сорока лет и на фоне Чарльза Галле и Альма-Тадема он казался совсем юнцом.
Каждый вечер, едва спускалась мгла, Эйнслай появлялся в студии с тремя-четырьмя томами под мышкой и декламировал мне стихи, — вспоминала Айседора. — Моя бедная мать, считавшая совершенно необходимым в таких случаях присутствовать с целью надзора, несмотря на то, что знала и любила эти стихи, не могла постигнуть оксфордской манеры их декламировать. Прослушав около часа, в особенности Вильяма Морриса, она обычно засыпала, и в эту минуту молодой поэт наклонялся и слегка целовал меня в щеку.
Романтические волнения не отвлекали Айседору от главного -идеи всех увлечь своим танцем. Она получила признание от элиты и творческого общества, но при этом ни один антрепренер не заинтересовался ею.
«Мое искусство слишком возвышенно для них», — вздыхала Айседора. Кроме того, траты превышали заработок, и это печалило. Раймонд умчался в Париж и через некоторое время начал слать в Лондон письма, умоляя присоединиться к нему.
Айседора, посовещавшись с матерью, поняла, что с Англией покончено точно так же, как ранее было покончено с Америкой, впереди ее ждало покорение Франции.
