«Детка, у меня договорной брак, — сказал Джон, — мы просто играем свои роли». Джоан лукаво улыбнулась в ответ. Уверения этого привлекательного мужчины заставили ее отбросить все сомнения. Джон нравился ей. В нём была какая-то харизма, которая действовала безотказно.
Он стоял, прислонившись спиной к барной стойке. Музыкальный автомат исполнял песню Элвиса Пресли, и Джон бросил еще одну монетку, чтобы музыка не прекращалась.
Джон мог пойти в лучший ресторан города, но он любил именно такие заведения – маленькие, неприметные, с рыболовными сетями, свисающими с потолка. Это был типичный калифорнийский стиль для крошечных ресторанов, где подавали рыбу и морепродукты. Обычно туда заглядывали небогатые посетители и девушки, которые не принадлежали к высшему классу. Не такие, как Джекки Кеннеди…
Молодая женщина с зелеными глазами с интересом наблюдала за Джоном. Она не узнала его, да и откуда? Когда он спросил о ее имени, она ответила:
— Джоан Лундберг.
— А я Джон.
Под третью композицию, оплаченную Кеннеди, они уже танцевали вместе. А потом сели за столик в самом дальнем углу ресторанчика и заказали себе по коктейлю.
Бар «Sip and Surf» был местом их тайных встреч несколько месяцев. Довольно быстро Джон признался девушке, что кто он, собственно, такой. Зеленоглазая красавица скупила десяток газет, чтобы почитать о нем подробнее: ага, молодой и перспективный политик… Да, он принадлежит к знаменитому клану. Это одновременно пугало и притягивало ее. Но больше всего вопросов вызвала его Джекки.
— Детка, у меня договорной брак, — объяснял Джон, — моя жена принадлежит к определённому кругу, с которым принято родниться. Я не мог просто выбрать любую девушку. Считай, что она – породистая лошадь, которая родит мне наследников. Остальное ее не должно интересовать.
— Тебе нравится такая жизнь?
— Она не идеальна, но ничего.
Джоан не знала, что знакомство Кеннеди с Джекки Бувье было, фактически, подстроено. Что на том званом ужине в 1951 году, где они встретились в первый раз, Джон не рассматривал Джекки как свою будущую жену. Он долгое время был влюблен в другую женщину. И это была, действительно, любовь его жизни на тот момент!
Ее звали Ингой Арвад, и она была признанной королевой красоты. Платиновая блондинка с ледяными голубыми глазами училась в Колумбийском университете США и после этого устроилась работать журналистом. Сотрудничая с «Вашингтон-Таймс», она познакомилась с Кэтлин Кеннеди, сестрой Джона. Ну а та однажды пригласила Ингу домой… Так они и познакомились с Джоном.
Мимолетный роман, которому семья не придавала особого значения, перерос в крепкие отношения. Джон был без ума от Инги! Но нечего было и думать о браке с ней – дело в том, что Инга брала интервью у Адольфа Гитлера… И они с фюрером прекрасно поладили! В ее газетной статье были такие строки:
«Он вам сразу нравится. Он кажется одиноким. Глаза, выдающие доброе сердце, смотрят прямо на вас. Они сверкают силой»
Позже Инга стала почетной гостьей на Олимпийских играх 1936 года. Она была на свадьбе Германа Геринга и актрисы Эммы Зоннеман… В 30-е годы это мало кого удивляло, но уже в начале 40-х стало для Арвад «черной меткой». ФБР всерьез считало, что Инга – немецкая шпионка. Так что роман с Кеннеди случился, но впоследствии семья настояла на его прекращении. Это были единственные отношения, которые по-настоящему затронули сердце Джона.
«Однажды ты станешь президентом, — часто говорил отец Джона, — поэтому у тебя должна быть другая жена. Не та, которую пресса будет сравнивать с Матой Хари».
Джону рекомендовали выбрать Джекки. Самой девушке тоже буквально навязали Джона. Ведь она до этого встречалась с биржевым маклером и даже строила планы на будущее… Но властная мать (в этом она была похожа на отца Кеннеди) велела дочери пересмотреть планы. Так и состоялся брак Джона и Джекки.
На фото они выглядели идеально. На самом деле, эти отношения были похожи на фальшивые елочные игрушки, которые блестят, но не радуют. В 1953 году, когда Джекки потеряла ребенка, Джон предложил ей… отдохнуть друг от друга. Он отправился в Швецию, она – в Англию к сестре.
Позже Джекки узнала, что муж не терял времени даром и прекрасно провел время с 23-летней Гуниллой фон Пост, еще одной платиновой блондинкой. Определенно, девушки со светлыми волосами нравились ему намного больше!
— Как ты посмел? – кричала Джекки, когда он вернулся.
Рассказывали, что она подняла руку на Джона и он не сумел увернуться. Но это ничего не изменило. В 1956 году, когда жена ждала ребенка, Кеннеди отправился в поездку по Средиземному морю с братом Тедди и друзьями.
А по возвращении съездил в Санта-Монику, где его сестра Пэт и ее муж, Питер Лоуфорд, жили в роскошном особняке на берегу моря. Неподалеку и находился тот самый бар, где Джон познакомился с дочерью фермера из Висконсина. Ее звали Джоан Лундберг.
Она жила в трейлерном парке и работала стюардессой.
«У нее идеальное лицо, идеальное тело, — говорили о Джоан в ту пору, — она была невероятно красивой женщиной».
Флирт продолжился в доме Лоуфордов, куда Джоан пригласили на вечеринку. А пять дней спустя стало известно, что Джекки родила ребенка, которому не случилось прожить даже одного дня.
— Возвращайся домой, — посоветовал брату Бобби Кеннеди.
— Что сделано, то сделано, — ответил Джон, — не думаю, что есть смысл возвращаться.
На него давили со всех сторон и только по прошествии еще пяти дней Кеннеди приехал навестить жену. Этот брак, действительно, все больше напоминал договорной. Но знала ли об этом Джекки?
«Когда он вернулся, — писала сестра Джекки, — они почти не поговорили. Словно два чужих человека».
Семья Джекки была недовольна поведением Джона. Поражены были и Кеннеди, особенно мать. Роуз сама переживала тяжелые времена в браке – муж постоянно находил для себя увлечения. Теперь выяснилось, что сын недалеко ушел… Но, несмотря на упреки, Джон вылетел обратно в Санта-Монику, чтобы быть со своей новой знакомой.
Она была легкой на подъем, всегда весёлой и готовой к любым приключениям. Это было как раз то, что Джон искал в женщине. Отсутствие обязательств делало эти отношения еще более яркими. С Джоан было комфортно, и как раз ей Кеннеди рассказал обо всем – об Инге, о Гунилле, о том, что его брак с Джекки просто ширма.
Параллельно с этим Джекки наняла адвоката. Она резко заявила, что ее браку с Джоном пришел конец. Как раз этого Кеннеди опасались больше всего. Разведенный кандидат в президенты – это фиаско! Нужно было заставить Джекки передумать.
В ход пошел любимый инструмент Кеннеди – деньги. Отец Джека обещал ей 100 тысяч долларов, если невестка передумает. И еще большую сумму, если она вскоре родит ребенка. Поскольку у Джекки не было собственных денег, она приняла предложение…
Неделя потребовалось, чтобы утрясти все формальности – перевести деньги на счет, подписать бумаги.
— Мне пришлось, мама, — говорила Джекки по телефону, — как только я разобралась правилах этой игры, я поняла, что так можно.
А Джоан, тайная женщина Кеннеди, тем временем перебралась ближе к их дому. Она получила в распоряжение квартиру со всем содержимым, водителя и деньги, чтобы оплачивать свои расходы. Достаточно было позвонить другу Джона, чтобы он решил все ее проблемы.
Джоан никогда не тешила себя иллюзиями, что Кеннеди бросит Джекки ради нее. Она понимала правила игры не хуже Джекки! Она всегда знала, что находится рядом лишь на время. Но она влюбилась в него. И они встречались целый год, пока Джекки не родила дочь. Это событие настолько окрылило Джона, что он мог говорить только о своем ребенке. Ни о чем больше…
— Ты любишь меня, Джон? – с отчаянием спросила Лундберг.
— Не знаю, люблю ли я хоть что-нибудь.
Она поняла, что это конец. В апреле 1958 года история подошла к логическому завершению, и даже беременность Джоан не сумела ничего изменить. Кеннеди перестал звонить и перестал появляться.
Этому ребенку не суждено было появиться на свет. Джоан рыдала сутки напролет, но ничего изменить уже не могла. Единственный телефонный звонок – в июле 1958 года – поставил точку окончательно. Джон просил не беспокоить его, говорил, что он полностью занимается политикой и у него нет времени на Джоан.
