Набравшись смелости, он посватался к очаровательной барышне Катюше Мойер и получил обидный отказ. Катя была дочерью профессора медицины Ивана Филипповича Мойера, под началом которого стал работать будущий военный хирург Николай Пирогов.
Нет, и сама Катя, и ее отец, ничего не имели против Пирогова и считали его замечательным человеком и талантливым врачом. Но в мужья, по мнению Катюши, он совершенно не годился.
Пирогов был настолько увлечен профессией, вечерами пропадал в госпиталях и анатомических театрах, жил на казенное жалование и ходил в поношенном сюртуке.
Позже ему передали язвительные насмешливые слова Екатерины: «Жене Пирогова стоит опасаться, что он станет делать эксперименты и над нею».
Возможно, в молодости он считал , что женщины — это лишь досадное недоразумение, отвлекающее от истинной цели служения науке. В двадцать шесть лет Николай возглавил кафедру, а к тридцати двум годам все-таки решил обзавестись семьей.
К выбору невесты он подошел осознанно: это должна быть молодая девушка, здоровая и красивая, непременно из хорошей семьи, из которой можно будет вылепить идеальную жену ученого. Новую избранницу звали Екатерина Березина.
Ей было двадцать лет и она была из обедневшего древнего дворянского рода. Екатерина приходилась внучкой генералу от инфантерии графу Николаю Алексеевичу Татищеву.
Екатерина Дмитриевна приняла предложение Пирогова. 11 ноября 1842 года они обвенчались. Кроткой и беззащитной Кате пришлось нелегко. Муж пропадал на работе: преподавал, оперировал, консультировал в больницах, занимался частной практикой.
Домой Николай Иванович являлся вымотанным, уставшим и порой раздраженным. Дома его ждала молодая жена, которой хотелось развлечений: бывать на концертах и в театре, вести светскую жизнь, но вместо этого она лишь переставляла книги в шкафах, разводила цветы и скучала.
Со временем Катя привыкла, что гости обсуждают за ужином ход oпepаций и течение бoлeзней. Что и говорить, характер у Екатерины Дмитриевны был ангельский. Она никогда не жаловалась, была благодарна за любую мелочь, самый незначительный знак внимания. По словам современников, Катя «не бывала на балах и даже в театре, чтение романов и короткое знакомство с кем бы то ни было» ей тоже запрещались.
В 1843 году у супругов родился первенец Николай, а через три года — Владимир. Роды были тяжелыми, 24-летняя Катя так и не оправилась и скончалась через несколько дней после рождения Володи, оставив Пирогова вдовцом с двумя маленькими детьми.
Пирогов нанял кормилицу и няню для малышей, также ему помогала в уходе за детьми собственная матушка Елизавета Ивановна. Няни сменяли друг друга, а пожилая мама не справлялась — воспитывать подрастающих Володю и Коленьку было все тяжелее.
Сын пропадал целыми днями в Медико-хирургической академии и это была катастрофа. Жениться повторно Николай Иванович не собирался и все больше замыкался в себе. Мать со слезами на глазах пыталась его ободрить, но он вежливо выслушивал и молчал. Всю жизнь Пирогов незаслуженно винил себя в ранней смерти жены, говоря, что он «был эгоистом и немного прилагал труда узнать» Катю по-настоящему.
К тому времени Пирогов был уже знаменит и имел множество знакомых. Одна из добросердечных дам, генеральша Евгения Козен, решила, что Пирогова надо спасать:
— Обратите внимание на Сашеньку Бистром.
— Вы назначили мне невесту?
— Да. Приходите ко мне в среду.
Александра Антоновна Бистром, была баронессой и дочерью героя войны 1812 года генерала Бистрома. Девушке уже минуло двадцать пять лет, она была некрасива и отпугивала кавалеров своими резкими манерами и независимостью. Явившись все-таки к генеральше, Пирогов читал гостям свое произведение — философский трактат «Вопросы жизни». Саша Бистром задумчиво сидела в углу и внимательно слушала. Ее платье было скромным, а темные волосы были расчесаны на прямой пробор и собраны в строгую прическу.
Генеральша изо всех сил пыталась обратить внимание Пирогова на девушку, а в конце вечера с видом заговорщицы показала Николаю дневник, который вела Саша. На первой странице же он прочел: «Терпение, бодрость. Господь не оставит тебя, бедная одинокая Душа, он тебе поможет перенести все, что посылает как испытание». После этого он посмотрел на Сашеньку другими глазами.
«Я так сидел, что не мог ее разглядеть хорошенько. Но для чего мне это было, когда я знал, я убежден был, я не сомневался, что это она?»
У Саши было еще одно неоспоримое достоинство: будучи старшей дочерью в семье, она обожала детей и с удовольствием нянчилась с младшими братьями и сестрами.
Период ухаживания был коротким. Сорокалетний Пирогов вскоре говорил своей невесте «ты» и с обычной своей откровенностью объяснил ей, что женится на ней ради своих осиротевших детей. Его предложение руки и сердца было принято. 7 июня 1850 года состоялось венчание.
Матерью для сыновей Пирогова Александра Антоновна стала идеальной, но сама так и не смогла родить. Спустя четыре года Николай Иванович отправился на Крымскую войну. Судя по письмам из Севастополя, профессор жену боготворил, а брак с ней считал счастливейшим.
В мирной жизни на столе у него стоял портрет Саши, а рядом — гипсовый слепок ее руки, которого он касался, отрываясь от работы, а иногда подносил к губам.
«Милая бесценная Саша, душка, Ангел, ниспосылаемый мне Богом, можно ли мне не любить, не обожать тебя? Ты пишешь, чтобы я любил тебя для себя, а не для детей моих? …
Душка, Ангел, верь Богу, в этом слове: «я люблю тебя для детей моих», несравненно, неизмеримо более заключается самой чистой, самой глубокой, самой высокой любви, нежели когда бы я сказал тебе просто: «Я люблю только для себя одного». Дети и я не только одно целое, но они для меня более меня самого; это мое земное бессмертие…
Если бы я тебе сказал: «тебя люблю для себя», то я бы выразил этим только одну, обыкновенную любовь, которую я уже испытал однажды; но говоря, но повторяя, и тысячекратно повторяя тебе, что я люблю тебя не для себя только, тебе выражаю именно такую любовь, которая необыкновенна, которая для меня нова, которая для меня не старая, но первая любовь, а я хочу тебя любить первою и новою любовью, ты ее вполне заслуживаешь.
Верь мне, моя душка, она во сто крат надежнее, нежели моя первая любовь. Я стал лучше с тех пор, это, кажется, я могу сказать, не хвалясь — и тебе, моя лучшая, моя святая, моя новая любовь… Я без слез умиления не могу смотреть на твое изображение, которое стоит всегда передо мною, которое в эту минуту смотрит на меня своим томным, меланхолическим, нежным взглядом.
Для тебя жить, тобою дышать, тебя делать счастливою, тобою жить и существовать, в тебя полагая все, что во мне есть святого, самую лучшую, самую высокую сторону моего нравственного быта, мою любовь к детям, их самих, все, все это сосредотачивая в тебе, тебе одной — вот отныне моя цель…» — писал Пирогов жене.
В расцвете творческих сил Пирогов был отстранен и от государственной службы и от академической деятельности императором Александром II и отправлен в отставку с пенсией профессора за то, что после взятия Севастополя рассказал императору о проблемах в войсках, а также об общей отсталости армии и ее вооружения.
Его жизнь сосредоточилась на семье. Александра Антоновна не только занималась воспитанием детей, но и забрала в свои руки дом, и самого Николая Ивановича. Она ни в чем не противоречила Николаю Ивановичу, но последнее слово всегда оставалось за ней.
Легкими шагами Александра входила в его кабинет, целовала в затылок и приглашала к столу, где ждал только что приготовленный ужин. Она всегда любила мужа и гордилась им, а в конце жизни стала его тенью.
Последние десять лет доктор жил с женой и сыновьями в своей усадьбе Вишня под Винницей. Супруги открыли больницу на тридцать коек и лечили бесплатно людей со всей России. Они жили в ладу с собой и людьми и благодарить за это надо было жену.
Сыновья подрастали и совершенствовались в науках. Николай стал физиком, а Владимир — археологом. Николай Иванович понял, что нашел в Александре Антоновне верную и понимающую спутницу жизни. Она помогала ему во всех его делах, переиздавала книги мужа, а после его смерти посвятила свою жизнь его наследию.
