XVIII век — эпоха интриг, где даже родство с императрицей не спасало от опалы. Екатерина Ромодановская, потомок Рюрика и любимица Петра Великого, потеряла всё за одну ночь. Её мужа, вице-канцлера империи Михаила Головкина, объявили преступником. Но она не предала и прошла путь от блистательных ассамблей до вечной мерзлоты.
Что заставило Екатерину променять роскошь статс-дамы на нищету ссылки? Как женщина, выросшая в неге, смогла выжить в условиях вечной мерзлоты? Почему её подвиг остался в тени истории, хотя она опередила жен декабристов на столетие? Какая сила позволила ей сохранить верность мужу, даже когда он был объявлен врагом государства?
Роковой выбор
Екатерина Ромодановская родилась в 1701 году, когда Россия ещё не оправилась от стрелецких бунтов. Её дед, князь Фёдор Ромодановский, лично пытал врагов Петра I в застенках Преображенского приказа. Сам император Петр1 выдал её замуж за Михаила Головкина — сына всесильного канцлера.
Когда-то их свадьба стала событием, о котором в столице говорили несколько месяцев. Это была блестящая партия: оба рода были связаны с царствующими Романовыми. Примечательно, что и Головкины, и Ромодановские, в отличие от многих других знатных семей, поддержали Петра в его реформах, и царь всегда помнил об этом. Породнить два своих верных рода было идеей Петра.
Он сам выступил сватом и маршалом на свадьбе, то есть распорядителем, и собственноручно наливал вино гостям. Императрица Екатерина I была посаженой матерью невесты. Петр хорошо знал жениха и невесту с детства, ласкал их у себя на коленях, и эта свадьба доставила ему особое удовольствие. Почти двадцать лет прожили Головкины в счастливом браке, прежде чем на них обрушилось несчастье.
После смерти Петра Великого его вдова, императрица Екатерина I, а затем и Пётр II, продолжали поддерживать отношения с Головкиными и Ромодановскими. Однако всё изменилось, когда в 1730 году на престол взошла племянница Петра I, императрица Анна Иоанновна. Графиня Екатерина Ивановна, двоюродная сестра новой царицы, стала частью её ближайшего окружения.
А её муж Михаил Головкин, граф и сенатор, был назначен вице-канцлером, возглавил Монетную канцелярию, а затем был произведён в кабинет-министры при следующей правительнице Анне Леопольдовне. Он был в оппозиции к немцам, находившимся в фаворе у царицы, во главе с герцогом Бироном, и возглавлял «патриотическую» партию.
Однако борьба с Бироном закончилась чередой дворцовых переворотов. К власти пришла дочь Петра Великого, императрица Елизавета Петровна. Когда графиня Головкина сидела у постели больного мужа «среди безмолвия объятого сном дома, неожиданно раздались в парадных покоях чьи-то шаги и, вместе со стуком ружейных прикладов, замиравших в персидских коврах, приблизились к комнате супругов».
Это были двадцать пять преображенских гренадеров, которые арестовали вице-канцлера и увезли в крепость. Оказалось, что Михаил Головкин поставил «не на ту лошадь». Пользуясь большим доверием правительницы Анны Леопольдовны, он советовал ей объявить себя императрицей, а Елизавету Петровну сразу после коронации заключить в монастырь.
Елизавета Петровна устроила суд над Михаилом Головкиным, фактически — расправу над ним. В декабре 1741 года Михаил Головкин был осуждён и приговорён к смерти. Императрица «помиловала» «изменника»: его лишили графского титула, чинов и состояния и отправили в вечную ссылку в Сибирь, в самый дальний её уголок, в селение Ярмонга на Колыме, которое сейчас называется Среднеколымск.
Графине Екатерине Ивановне императрица сказала, что не считает её виновной, оставила ей звание придворной статс-дамы и разрешила жить, где она пожелает. Однако дочь князя-кесаря проявила характер. «Я любила своего мужа в счастье, люблю его и в несчастье и прошу только об одном — быть с ним неразлучно», — ответила она императрице.
Отправление арестантов из Петербурга поручено было князю Шаховскому, бывшему приятелю Головкиных. В ту же ночь князь Шаховской ввел графиню, одетую совсем по-дорожному, в крепость.
Она нашла мужа сидящим неподвижно: он только стонал от мучивших его болей, не владея уже совсем левой рукой; слабый и унылый вид делали бывшего вице-канцлера и кабинет-министра непохожим на прежнего всесильного вельможу. Но графиня даже не заплакала, не проронила ни одной слезы, чтобы не волновать мужа.
Зато он, рыдая как ребенок, целовал ее руки: она ведь не побоялась ни вечной ссылки, ни далекой дороги, ни всех лишений, своей волей покидая богатства, почести и родину. Даже лицо князя Шаховского, стоявшего тут же, как он сам же говорит о себе, при виде этой трогательной и потрясающей сцены, «покрылось наибольшими видами печали».
Вошел офицер и объявил, что все готово. Головкина вынесли на руках, бережно уложили с постелью в сани, графиня села рядом, и грустный поезд, сопровождаемый гвардейским конвоем, выбрался за крепостные стены и исчез в морозном мраке январской ночи. Головкиным было разрешено взять с собой овечий тулуп и иконы, а также наличность в размере 22 рублей, что по тем временам было приличной суммой.
Дорога в ад: 12 000 км сквозь стужу
Путешествие Головкиных длилось более двух лет в санях, телегах и собачьих упряжках при -40°C. В пути графа Михаила настигла болезнь, и только забота жены помогла ему выжить. Ещё месяц пути, и он бы не выдержал.
Место ссылки- острог Ярманг, что по-русски значит «Собачий остров», позже он стал называться Среднеколымским острогом. Этот острог представлял собой жалкое зрелище: вперемежку с черневшими из-под снега землянками, торчало несколько жалких хижин, окружавших кривобокую, рубленную часовенку. Все это было обнесено длинной земляной насыпью.
По прибытии им разрешили быть вместе, но это не означало улучшения условий ссылки графа. Им было разрешено находиться в тех же условиях строгого тюремного содержания, что и раньше. Их тюрьмой стала обычная изба с настилом поверх земляного пола. Достаточно сказать, что выходить со двора Головкин мог только в сопровождении двух вооружённых солдат.
По воскресным и праздничным дням графа с графиней водили в церковь. Так протекала жизнь любимицы царя Петра, некогда блистательной княжны Ромодановской. Ей было уже сорок лет. Головкин, и прежде не отличавшийся крепким здоровьем, постоянно болел, и графиня, ставшая по прибытии кухаркой и прачкой, стала ещё и сиделкой. Она поддерживала впавшего в отчаяние мужа, и никто не слышал от неё жалоб.
Её самоотверженность тронула даже далёких от сентиментальности тюремщиков, и через них молва о Головкиной достигла сначала Якутска, а затем и Санкт-Петербурга. Екатерина Головкина поддерживала угасающую жизнь в муже ещё восемь лет. Когда граф умер, по её просьбе в сенях избы, где они жили, сняли настил и в вечной мерзлоте выдолбили могилу.
Одновременно в столицу было отправлено прошение графини разрешить похоронить прах мужа в фамильной усыпальнице Ромодановских в московском Георгиевском монастыре. Разрешение было получено, но оно пришло только через четыре года, и учитывая дорогу в оба конца, прийти раньше оно не могло. За это время в избе над могилой графа была устроена молельня.
Графиня Екатерина проводила здесь несколько часов каждый день. Когда пришло разрешение, тело графа извлекли из вечной мерзлоты и поместили в специально сделанный гроб, залитый воском. Траурная процессия отправилась в долгий двухлетний путь из Якутска, а в Санкт-Петербурге как раз произошла смена власти: Елизавета умерла, и на престол взошёл Пётр III.
Однако когда санный поезд, в котором ехала Екатерина Головкина вместе с гробом мужа, встретил курьера с известием о начале правления третьего Петра, в столице уже произошёл очередной переворот, царь был задушен, и пушки палили в честь вступившей на престол императрицы Екатерины II.
Наконец, она доехала до Москвы и похоронила мужа в Георгиевском монастыре, где похоронены были отец и дед ее, князья-кесари Ромодановские. Сама графиня поселилась в родовых палатах Ромодановских на Никитской.
Москва не забыла бывшей кесаревны. она ласково принимала приходивших, охотно рассказывала о своем времени, о Петре, о его деяниях, о делах его преемников, о Бироне и о далекой Сибири. Старушка «кесаревна» пережила восемь царствований, одно регентство и одно правление. Видя её бедность, императрица Екатерина II пожаловала статс-даме пенсию в 4000 рублей и сверх того 4000 душ крестьян.
Эти деньги Екатерина Ивановна тратила на благотворительность. Умерла Екатерина Ивановна Ромодановская- Головкина на 91-ом году жизни. Она прошла путь от венцов, усыпанных бриллиантами, до льдин в окнах, но сохранила два сокровища — любовь и достоинство.
