Люсиль услышала лекаря. Это был приговор. После этого она должна была бы удалиться в обитель Святой Магдалины и всю жизнь возносить молитвы Господу. Но у Люсиль на руках была полуслепая мать, два брата и младшая сестренка. Поэтому ей ничего не оставалось, как стиснуть зубы и пойти к волшебному мастеру париков. Который элегантно называли парик «для низа».
Французы столкнулись с этой напастью, когда их король Карл VIII решил завоевать Неаполь. У государя были свои личные политические интересы, а простые воины страдали в походе. Скрашивать их серые будни взялись полчища маркитанток, которые присоединились к армейским обозам.
Получилось, что на подступах к итальянским землям за Карлом Восьмым тянулась длинная вереница тележек. Это ехали молодые предприимчивые дамы. Они везли самих себя, мелкие, но нужные товары, напитки, ткани и кожу. Словом, все то, что может понадобиться вояке в пору его долгого путешествия.
А потом армия Карла VIII начала редеть. Люди заболевали и умирали! Лекари разводили руками – они прежде не видели столь агрессивного «противника». Хворь прозвали «неаполитанской», и многие привезли ее с собой во Францию.
— Ваше величество, — говорили советники – королю, — эта история приобрела невероятный размах!
Неаполитанская хворь косила всех: богатых и бедных, знаменитых и неизвестных. Она быстро распространилась по Европе, и в нашу страну попала под другим названием – польская. Потому что пришла через Речь Посполитую. А вот во времена Петра I называлась иначе, французской. И ее проявления именовали «фрянками».
Русский император велел отслеживать очаги «фрянок». Солдат лечили за счет государства. А ежели кто позволял распространиться нехорошему недугу, то уже покупал снадобья за собственный счет. Это было дорого и разорительно…
Так что к девятнадцатому веку неаполитано-польско-французскую «особенность» знали уже многие. И ее опасались! Одним из признаков считали выпадение волос. Поэтому и появился целый бизнес по созданию париков. Причем не только для головы, но и на том самом месте, из-за которого недуг и распространялся.
Основными покупательницами такой продукции были женщины. Люсиль Абрэ, которая родилась в Дижоне, а потом перебралась в Париж, тоже решила приобрести экземпляр «особенного парика» в начале лета 1878 года. У нее просто не было другого выхода.
Она работала актрисой, по вечерам пела в кабачке, и ей все равно едва-едва хватало, чтобы прокормить семью. А тут такая напасть! Прознали бы знакомые Люсиль о новых обстоятельствах ее жизни, сразу бы отвернулись от нее. Приходилось выкручиваться.
Парики делали как из натуральных волос, так и из шерсти животных. Барашки пользовались спросом! Накладные волосы распродавались так энергично, что приходилось оформлять предзаказ… Крепились они с помощью специального клея, который можно было легко смыть водой.
От этого, конечно, парики страдали. После нескольких применений выглядели очень жалко, и их приходилось менять. Бизнес создателей волос процветал!
Люсиль купила такой парик и была довольна. Никто не заподозрил, что у нее имеется хворь. Это позволило молодой женщине еще несколько месяцев водить за нос своих знакомых. А потом… Потом все выплыло на поверхность, и спустя полтора года после обнаружения своего недуга Люсиль умерла. Надо ли говорить, что младшая сестренка, которую она оберегала, решила воспользоваться проторенной дорожкой Люсиль?
Парики «для низа» продавали во Франции и в Англии, некоторое время они пользовались спросом в Австро-Венгрии и Германии. А вот в Италии не прижились. Местные дамы, которые и без того славились очень пышными шевелюрами, не полюбили барашковую шерсть.
Почему же выпадали волосы? Ответ прост. Эффективных средств борьбы не было, поэтому применяли вещества на основе ртути. И это крайне агрессивное соединение буквально выжигало все вокруг. Ртуть лишала женщин волос. Но – на ранних стадиях – это позволяло надеяться на улучшение состояния.
Конечно, про парики скоро все прознали. И популярность накладных волос стала сходить на нет. Если у дамы имелся подобный парик, она моментально попадала под подозрение. И это не шло на пользу ни ей, ни ее ремеслу. Приходилось менять место работы, иногда переезжать в другой город, или пытаться найти другую профессию. Но такую возможность имели не все.
