Хозяин требовал, чтобы Мэри сама мыла его. Эту прихоть старого Даррела приходилось исполнять, иначе рабыню ждала расплата. «Хочешь отправиться и дальше добывать соль?» — хмыкнул хозяин. И Мэри испуганно покачала головой. По семнадцать часов стоять в воде – это было тяжким испытанием для нее. Домашние обязанности не шли ни в какое сравнение с солью…
Мэри, родившаяся в 1788 году, не помнила своего отца. В год, когда она родилась, хозяева решили продать семью Принс (так их называли на Бермудских островах): отца с аукциона отправили на чей-то корабль, а крошечная Мэри, с матерью, сестрами и братьями, попала в дом капитана Джона Даррела. Он стал ее первым хозяином, которого она запомнила.
В этом большом белом доме прошло все детство Мэри. Мать работала горничной, сестер научили шить. Мальчиков-братьев вскоре отдали в лакеи. А подрастающая малышка Мэри тихонько играла на заднем дворе и иногда выполняла несложные поручения.
Никто не учил ее читать и писать, но в семилетнем возрасте Мэри узнала, что станет личной горничной у внучки хозяина. А поскольку ей предстояло многое узнать, приступать к обязанностям следовало немедленно.
Как мать складывает накидки хозяек, как заправляет их постели, как причесывает – все это Мэри видела уже по много раз. Теперь ей самой предстояло помогать девочке по имени Бетси. Хорошенькая голубоглазая блондинка, похожая на куклу, недовольно наморщила носик, когда Мэри впервые вошла к ней.
— Ты сегодня мылась? – спросила она.
Пришлось сознаться, что нет. Тогда Мэри отправили срочно исправлять упущение, и это была еще одна наука: барышня не любит, когда от кого-то пахнет.
Впрочем, в доме капитана жилось неплохо. Там редко наказывали слуг, там кормили сытно. Мать хотя и плакала по ночам, вспоминая любимого мужа, от которого не получила ни одной весточки, была вынуждена признать: им повезло. Могло быть намного хуже. Белые хозяева на Бермудских островах часто оказывались жестоки…
Черный день в жизни Мэри настал в 1800 году. Оказалось, что благополучие капитана – увы! – явление временное. Что-то не сладилось в его делах и планах, оттого он решил продать часть имущества. В доме оставались только самые нужные рабы, а вот от рабыни Мэри и ее сестер пришлось избавиться.
Девочки обнялись в последний раз – их отдавали разным хозяевам – и тоскливой взгляд одной из них, Донны, Мэри запомнила на всю жизнь. Донна словно чувствовала, что ее ждет беда. Три года спустя она погибла от назначенного хозяином наказания.
Мэри тоже очень быстро узнала, что белые господа бывают разными. Джон Ингем из Спэниш-Пойнта оказался вздорным и мелочным человеком. Он распекал Мэри за все – слишком много сахара положила в чашку с кофе. Присела на стуле на полчаса, хотя ей было велено протирать пыль.
Ответив, что она уже все вытерла, Мэри получила затрещину. Особенно быстрой на расправу была миссис Ингем. Вот уж подлинная фурия!
Все рабы в доме боялись этой женщины. Маленькая и очень худая, она была неистощима на выдумки в плане наказаний. От нее было желательно держаться подальше. Но как это сделать, находясь с ней в одном доме?
— Ты – негодная рабыня, Мэри, — решила однажды миссис Ингем, — мы тебя продадим.
Так, в 1803 году, для Мэри пришла пора очередного аукциона. Третьего в ее короткой жизни!
На тот момент она была крепкой пятнадцатилетней девушкой, более рослой, чем многие ее сверстницы. Так что Роберт Даррел (родственник ее давнишнего хозяина), выложил за Мэри целых 100 фунтов. Девушка сразу поняла, что ее берут не для домашних обязанностей. Все было куда хуже – ее отправляли на добычу соли. Это была тяжелейшая работа, под палящим солнцем, по 17 часов в день.
Соль разъедала кожу рук и ног, но никому и дела не было до этого. Основную работу выполняли мужчины, а девушки и женщины занимались упаковкой полученного продукта. Для владельцев это была золотая жила. Соли требовалось много и повсюду, торговля ею шла бойко. Мэри провела несколько лет, добывая соль. И лишь по какому-то странному стечению обстоятельств третий по счету хозяин вспомнил о ней и забрал в дом.
Роберт Даррел был уже немолодым человеком. Говорили, что в юности он был очень хорош собой, но его всегда подводил вздорный характер. Как убедилась Мэри, с годами все неприятные качества ее господина только усилились. Добавим к этому полнейшую безнаказанность – со своими рабами он мог делать все, что угодно. Для Мэри было придумано еженедельное омовение господина. Следовало налить большую купель для Даррела и погрузиться туда вместе с ним.
Ей не нравилось это, но возражения не принимались. Хмыкая, хозяин предлагал Мэри вернуться к добыче соли, и она в ужасе мотала головой. Только не соль!
…А в 1815-м ее вели на аукцион, и Мэри уже была готова ко всему. Слишком многое в ее жизни уже произошло. Она даже не могла удивляться. Имя нового хозяина, Джона Адама Вуда из Антигуа, ничего ей не сказало. «Мне оставалось только смириться, — позже рассказывала Мэри, — потому что я не могла изменить свою жизнь».
Ей улыбнулась удача. Джон Вуд вовсе не был домашним тираном, и не планировал выжимать из Мэри все соки, отправляя ее на соляные работы. Ей надлежало стирать, прибирать, следить за ребенком… Но прошлое все чаще давало о себе знать: руки и ноги рабыни нередко болели. А пальцы иногда было тяжело разогнуть.
— Сэр, я могу пойти в церковь? – как-то спросила Мэри.
И хозяин позволил. С той поры Мэри стала регулярно посещать церковь на Антигуа, где ей помогли выучиться читать. Два года спустя ее крестили, и там же, в церкви, Мэри познакомилась с вольнонаемным рабочим Дэниэлом Джеймсом. Прежде и он был рабом, но сумел выкупиться. И стал ухаживать за Мэри.
— Выходи за меня! – как-то предложил Дэниэл.
С той поры жизнь Мэри стала невыносимой. Хозяевам было все равно, что она вышла замуж. Ей постоянно указывали, что она – рабыня. А когда Дэниэл приезжал повидаться с супругой, то владелица буквально белела от злости. Однажды встреча не состоялась. Дэниэл узнал, что Мэри выпороли прямо перед его приездом. Это было сделано абсолютно сознательно, чтобы рабыня не могла увидеть мужа.
Она плакала. А когда Вуды собрались в Лондон и заявили, что заберут Мэри, то плакала вдвое горше. Все делалось для того, чтобы разлучить ее с любимым. Но, ступив на английский берег, Мэри вдруг почувствовала себя… иначе. Ей не составило труда выяснить, что на острове не держат рабов. И Вуды, которые привезли с собой рабыню, вызвали недовольные взгляды.
— Ты можешь жить отдельно от нас, — кривясь, произнес мистер Вуд, — я дам тебе письмо, что ты не беглая. Но учти: за тобой будут присматривать! Вздумаешь убежать – тебе же хуже!
Мэри не собиралась никуда бежать. Она не знала в Лондоне ни одного человека. Спасением стала церковь, куда она пришла молиться. И там же ей подсказали: есть человек, который помогает таким бедняжкам, как она. Его звали Томас Прингл.
Писатель и политик, он горячо ратовал за полную отмену рабства во всех английских колониях и возглавлял Общество борьбы с рабством. Он же дал приют Мэри, а потом устроил ее работать в хорошую семью. Прингл по-настоящему пытался помочь Мэри, и даже разговаривал с Джоном Вудом о ее судьбе… Но плантатор наотрез отказался отпускать рабыню или продавать ее.
— Видите, сэр, — с горечью сказала Мэри, — он все делает для того, чтобы я навечно осталась его собственностью.
И тогда Прингл предложил невероятное: пусть Мэри расскажет свою историю его знакомой, Сюзанне Стрикленд. Она напишет книгу. И тогда все узнают о жизни бедной рабыни! Это решение вызвало у Мэри оторопь, но Сюзанна понравилась ей – добрая и великодушная женщина. Книга и в самом деле была написана, а потом опубликована в 1831 году под заголовком: «История Мэри Принс».
Ни один нюанс биографии Мэри не был пропущен. Все-все про несчастную рабыню и ее четырех хозяев. И книгу сметали с полок. Три тиража было выкуплено за один год, а Джон Вуд, дрожа от ярости, кричал, что его оклеветали.
«Дом был большой и построен у подножия очень высокого холма, — рассказывалось в книге Мэри, — камни и древесина были лучшими вещами в нем; они были не такими твердыми, как сердца владельцев».
Мэри вызвали в суд по делу о клевете. И она спокойно рассказала свою историю снова. Тем не менее, Вуд выиграл дело и получил 25 фунтов компенсации. При этом газетчики старались изо всех сил очернить Мэри:
«Эта женщина не знает стыда, — писал журналист Джеймс Маккуин, — она пытается поквитаться с теми, кто ее кормил и обеспечивал ей крышу над головой».
Какой неблагодарной и жестокой выглядела Мэри в публикации газетчика!
История этой женщины, к большому сожалению, теряется в 1833 году. Именно тогда ее имя последний раз упоминается в связи с публикацией книги. Что стало с ней дальше? Есть версия, что Принглу удалось оставить Мэри в Англии, когда Вуды уехали обратно на Антигуа. По другой – Мэри умерла сразу после окончания судебного процесса.
А ее книгу издавали еще много-много раз, как удивительный и правдивый манифест против рабства.
