Из четырех сестер Дьяковых, Машенька была самой хорошенькой. Когда девица начала появляться в свете, было ясно: сделает хорошую партию.
-Очень живая, очень милая, без всего этого жеманного и наносного, я этого не люблю в нынешних вертлявых девицах, — судачили пожилые матроны, слывшие столпами общества времен императрицы Екатерины.
-Без сомнения сделает, смотрите, как увиваются вокруг нее кавалеры! Да и почему не сделать? Мать из княжеского рода Мышецких, отец обер-прокурор Синода. Хорошая семья, хорошая дочь. Смотрите-ка, наследник Павел Петрович открывает с ней кадриль! Старшая замужем, младшая сестра вот-вот выйдет замуж, самое время огранить и этот бриллиант!
Эту самую кадриль танцевал будущий император Павел Петрович с Машенькой Дьяковой в доме Нарышкиных, а те, кто рассуждал о будущем девицы не знали, что перед ними не девица, а законная жена. И не Дьякова она вовсе, а уже Львова. Не знать о тайном браке всем предстояло еще долгих 4 года, в течение которых любящие супруги ни разу «не прокололись».
Мария Алексеевна Дьякова родилась в 1755 году. Отец, Алексей Афанасьевич, был обер-прокурором Святейшего Синода, мать Авдотья происходила из княжеского рода. Детей в семье было шестеро: пять девочек и сын.
Девочкам дали неплохое домашнее образование: языки, манеры, музыка, танцы, немного истории искусств и прочего нужного, чтобы достойно выйти в свет, найти женихов и стать хозяйками в знатных домах.
Когда наступила пора, девочек стали вывозить в свет, они заблистали на балах. И Машенька Дьякова была настоящей звездой. И не только из-за внешних данных, но и из-за веселого характера и общительности.
Мария с удовольствием играла в любительских театральных постановках, немножко пела, в общем, была заметной. Вскоре в дом Дьяковых зачастили кавалеры всех мастей — львиная доля их приезжала ради Машеньки.
Портрет, написанный Дмитрием Левицким запечатлел Машу Дьякову в то самое время, очаровательна, не правда ли? Девушке было 23 года, самый расцвет ее красоты. В то же время поэт Иван Хемницер посвятил девушке сборник басен собственного сочинения, а граф Луи де Сегюр, влюбленный по уши, обещал Луну достать и положить к ее ногам.
Свет гадал: кого же выберет красавица? Только сердце красавицы было уже занято. Тайно, в этом же 1778-м году у Маши начались романтические отношения с троюродным кузеном, Николаем Львовым. Сблизили Машу и Николая те самые театральные постановки.
Степень родства не такая уж и близкая, Николай Александрович молод и хорош собой. К тому же, молодой человек был прекрасно образован, сам выучился архитектуре, увлекался археологией, историей, химией, был не чужд идей просвещения Екатерины Второй. Вот только семья не богата — ветвь тверских помещиков.
-Мария не сможет выйти за Вас замуж, — ответил жениху дочери обер-прокурор, отмечая скромные успехи Львова по службе. — А фантазиями жену и детей содержать не получится.
Машенька была расстроена, но Львов не отступил, еще несколько раз он пытался убедить отца невесты, что приложит все свои старания для того, чтобы выбиться в люди и обеспечить супруге достойное положение. Алексей Афанасьевич повторял: «Нет, нет и нет».
За два года старшая сестра Машеньки уже успела выйти замуж, младшая была помолвлена, а та, которой предрекали блестящую и скорую свадьбу, оставалась в девицах, точила слезы и тайно переписывалась с возлюбленным.
-Я вынужден уехать, — грустно сообщил Николай Машеньке. — За границу, на несколько лет. А Вас, моя душа, скорее всего выдадут замуж за другого. Мне непереносимо даже думать об этом…
Машеньке тоже было непереносимо.
-Бежим! Обвенчаемся тайно, в подходящее время откроемся и нас простят! — решили влюбленные и принялись за реализацию своего плана.
Влюбленным заговорщикам согласились помочь друзья Львова и жених сестры Маши Василий Капнист. 8-го ноября 1780 года Маша с младшей сестрой и Капнистом уехала на светский прием. Но путь их лежал в церковь Живоначальной Троицы, что Васильевском острове, где пару ждал священник.
Мария стала Львовой, но после венчания супруги разъехались в разные стороны: ждать подходящего момента, чтобы объявить о своей тайне.
Ждать подходящего случая, однако, пришлось целых четыре года! Первые два года Николай Львов провел в Италии, откуда слал молодой жене нежные письма, а после возвращения мужчина получил неплохое место в коллегии Иностранных дел, выгодные заказы на строительство по своим архитектурным проектам.
Казалось бы, вот оно — Львов доказал отцу Маши, что сумеет преуспеть в жизни, можно открыто объявить женой любимую женщину…
Но нет, было еще препятствие, в том же 1780-м против отца Маши начался судебный процесс. Обер-прокурора обвиняли в злоупотреблениях и расхищении казны. А Николай Львов был по делу одним из свидетелей. Маша не решилась рассказать отцу о своем браке, боясь, что весть его просто добьет.
-Я не могу принять Ваше предложение, хотя оно для меня очень лестно, — говорила всем претендентам на свою руку Мария, а кавалеры думали, что это из-за процесса над ее отцом.
Вскоре обвинения, выдвинутые против Алексея Афанасьевича были сняты, Мария призналась отцу в тайном венчании, а уже потом новость буквально взорвала высшее общество: надо же, тайное венчание, ах, как романтично! Шел уже 1784-й.
Правда есть и другая версия, дескать, Мария рассказала через короткое время родным о своем браке, а дальнейшую тайну Дьяковы хранили уже всем семейством, опасаясь, что судебные дела отразятся на только что стартовавшей карьере Николая Львова.
Эту версию подтверждают находки, сделанные в тверских архивах: доктор филологических наук Константин Лаппо-Данилевский обнаружил письма Львова. Из этих писем ясно, что родители были в курсе венчания, по крайней мере, гораздо раньше «официального» сообщения.
«…четвертый год, как я женат. Ваше сиятельство, легко вообразить изволите, сколько положение сие, соединенное с цыганскою почти жизнью, навлекло мне заботы, сколько труда и огорчений скрывать от людей под видом дружества и содержать в предосудительной тайне такую связь, которой обнародование разве бы только противу одной моды нас не извинило.
Молчание сие тем тягостнее еще нам было, что огорченные старики, озабоченные еще к тому безмолвным замужеством и их дочери, принуждали меня вседневно объявить оное: что мог я противоположить их справедливости?…», — из письма Николая Львова к А. Воронцову, 1784 год.
Молодожены, наконец, соединились, через год у пары появился сын, а позже еще один и три дочери. Семейство переехало в родовую усадьбу Львовых — Никольское, дом для любимой построили по проекту Николая Александровича.
«Гением вкуса» называли Львова за его архитектурные работы, они были легки, изысканны, всего Николай спроектировал 35 объектов. Среди них дома, мосты, храмы. Некоторые сохранились до наших дней: соборы Борисоглебского монастыря в Торжке, усадьба Знаменское-Раёк в Тверской области, Церковь Великомученицы Екатерины в городе Валдай, Приоратский дворец в Гатчине.
Машенька и Николай в семейной жизни были очень счастливы. Даже после многих лет брака муж писал жене стихи о любви. К сожалению, время безжалостно. В 1793-м году Мария Львова, родив младшую дочь, едва не рассталась с жизнью, подхватив родильную горячку. Выкарабкалась из небытия, но появились проблемы с памятью.
А через 10 лет не стало обожаемого супруга женщины. Мария была так подавлена, что не представляла своей жизни дальше. И тем не менее она жила. Еще четыре года, занимаясь завершением его дел.
В 1807 году жизнь красавицы со знаменитого портрета закончилась. Детей Маши и Николая на воспитание взял Гавриил Державин, женившийся на младшей сестре Марии, Дарье. Кстати, правнук Машеньки унаследовал творческие способности Николая Львова, он стал художником, которого сейчас знает каждый школьник. Имя его — Василий Поленов.
