Париж, 1886 год. В маленькой квартирке на чердаке сидела женщина с огненно-рыжими волосами и выводила пером строчку за строчкой. Её губы, все ещё подведённые ярко-красной помадой, кривились в усмешке. Перо царапало бумагу, словно когти состарившейся кошки обивку кресла.
«Я была нежнее розовой пены и светилась, как жемчужина», – писала она, окуная перо в чернильницу. За окном шумел вечерний Париж, город, который когда-то лежал у её ног.
Кора Перл – та самая, чья синяя коляска заставляла замирать весь Булонский лес, та самая, чьи жемчуга сводили с ума принцев крови, теперь корпела над мемуарами, пытаясь продать свои воспоминания так же выгодно, как когда-то продавала свою благосклонность.
Она взглянула в зеркало. Из потускневшего стекла на неё смотрела женщина с лицом, похожим на потрескавшуюся фарфоровую маску. Молодые повесы теперь называли её «старым клоуном», но разве они знали ту Кору, перед которой заискивали сам герцог де Морни и принц Жозеф Бонапарт?
В камине догорали письма, последние свидетельства былой славы. Кора бросала их в огонь одно за другим: любовные признания, банковские чеки, записки с мольбами о свидании… Пламя пожирало бумагу, как время пожрало её красоту.
А ведь когда-то она поклялась отомстить всем мужчинам за одного-единственного негодяя. И что же? Она превратила месть в искусство, заставила платить золотом за каждую улыбку, за каждый взгляд. Она разоряла богачей и унижала аристократов. Она правила балом почти двадцать лет.
Внизу прогрохотала карета. Кора дёрнулась, привычка, оставшаяся со времён, когда каждый стук колёс мог означать прибытие очередного поклонника с кошельком, полным золота. Теперь никто не поднимался по её лестнице.
Она снова обмакнула перо в чернильницу. История её жизни должна стать последним спектаклем, последним представлением великой куртизанки. И она расскажет всё – от первого предательства до последнего триумфа.
Кора улыбнулась, и на миг в её улыбке промелькнул отблеск той дерзкой девчонки, которая когда-то поклялась покорить Париж…
Рождение ненависти
Лондон, 1837 год. Промозглый туман облизывал грязные улицы, словно голодная собака пустую миску. В бедном квартале, где даже крысы ходили с постной миной, тринадцатилетняя Эмма Крауч спешила домой к бабушке, прижимая к груди свёрток с хлебом.
Имя «Крауч» в переводе означало «костыли» – насмешка судьбы над девочкой, которой предстояло стать одной из самых блистательных наездниц Парижа. Впрочем, пока об этом никто не догадывался, даже сама Эмма.
Её отец, нищий учитель музыки, сбежал в Америку от долгов, когда дочери было пять лет. Мать поспешила выскочить замуж за лондонского пивовара, а дочь отправила во французский монастырь. Восемь лет монастырской жизни не сделали Эмму святой, зато научили видеть фальшь в елейных речах и ложь за благочестивыми улыбками.
Теперь она жила у бабушки, женщины столь набожной, что даже ангелы на небесах закатывали глаза от её бесконечных молитв. Старуха экономила на всём: на хлебе, на свечах, на дровах для очага. Только на нравоучения она не скупилась.
— Ступай прямо домой. — напутствовала она внучку каждый раз. — Не глазей по сторонам. Дьявол подстерегает неосторожных дев на каждом углу.
В тот вечер дьявол действительно поджидал Эмму. Он явился в образе хорошо одетого господина с располагающей улыбкой и добрыми глазами.
— Какая славная девочка. И как же ты дрожишь в своём тонком пальтишке.
Эмма хотела пробежать мимо, но незнакомец преградил ей дорогу:
— В такой холод грех не выпить чашку горячего грога. Вон там, в пабе.
Тусклые огни паба манили теплом. Эмма замешкалась всего на миг, но этого оказалось достаточно.
Потом было горячее вино, от которого кружилась голова. Медовые речи. Сладкий туман в глазах. А наутро – грязная комната в незнакомом доме, боль во всём теле и записка на столе: «Захочешь заработать своим телом – сможешь получить гораздо больше».
Рядом лежали двадцать фунтов – целое состояние для нищей девчонки. Эмма разорвала записку в клочья, но деньги взяла. В её сердце, ещё вчера полном детских грёз, поселился ледяной огонь.
К бабушке она не вернулась. Сняла комнатку в Ковент-Гардене, где судьба свела её со старой куртизанкой. Та научила юную Эмму главному правилу ремесла: мужчины платят не за любовь, а за иллюзию власти над женщиной. Дай им эту иллюзию, и они выложат всё золото мира.
— Только помни, детка, — наставляла старая куртизанка, — никогда не позволяй им завладеть твоим сердцем. Сердце куртизанки должно быть как бриллиант твёрдым и холодным.
Эмма оказалась способной ученицей. За год она превратилась в расчётливую хищницу, научилась улыбаться, когда хотелось плакать, и оставаться трезвой во время самых разнузданных застолий. Она вела учёт своим клиентам с аккуратностью банковского клерка: имя, сумма, особые пометки.
Каждый мужчина, переступавший порог её спальни, платил не только за ночь любви, но и за то первое предательство. Эмма собирала эту дань с холодным упорством сборщика налогов.
Так продолжалось, пока на её пути не возник Роберт Бигнелл, владелец самого известного игорного притона Лондона. Он влюбился в Эмму без памяти, осыпал подарками, предложил руку и сердце. Но она уже не верила в любовь.
Единственное, за что Эмма была благодарна Бигнеллу, так это то, что он научил её ездить верхом. В седле она чувствовала себя королевой, а лошади казались благороднее всех мужчин, вместе взятых.
Однажды Бигнелл взял её с собой в Париж. Город ослепил Эмму блеском Второй империи, шелестом шёлковых юбок, звоном бокалов с шампанским. Она увидела знаменитых куртизанок – Бланш д’Антиньи, Гортензию Шнейдер, чьи экипажи могли соперничать с каретами принцесс крови.
В тот вечер она поклялась себе, что когда-нибудь весь Париж будет у её ног. Для этого нужно было только сменить имя – ведь кто станет преклоняться перед девицей по фамилии Крауч?
Ученица порока
Париж начала 1850-х годов. Наполеон III, едва взойдя на престол, превратил столицу в нескончаемый карнавал удовольствий. Новая знать (банкиры, промышленники, биржевые спекулянты) соперничала в роскоши со старой аристократией.
В этом городе, где деньги текли рекой, а мораль испарилась, как духи с веера куртизанки, юная Эмма решила начать новую жизнь. Прощай, серый Лондон. Прощай, добряк Бигнелл с его мечтами о женитьбе.
Первым делом она превратила будничное имя «Эмма Крауч» в экзотическое «Кора Перл». Затем придумала свой фирменный макияж: огненно-рыжие волосы, подведённые синим веки, ярко-красные губы. В этой маске она чувствовала себя неуязвимой.
Судьба улыбнулась ей в образе русского князя Горчакова. Увидев Кору в одном из модных кабаре, он решил, что нашёл сокровище.
— Душенька, — промурлыкал князь, — вы само совершенство в искусстве любви!
Весь вечер он разглагольствовал о её талантах, и вскоре весь полусвет Парижа заговорил о таинственной англичанке, которая превратила разврат в изящное искусство.
Кора подошла к делу с английской практичностью. Она завела гроссбух, куда записывала имена клиентов, полученные суммы и личные впечатления. Её спальня превратилась в контору любви, где каждый поцелуй имел свою цену.
Но настоящий успех пришёл после встречи с Нестором Рокпланом, бывшим директором Оперы, законодателем мод и вкусов парижского общества. Этот утончённый циник увидел в Коре нечто большее, чем очередную продажную красотку.
— Ваш английский акцент очарователен, — заметил он однажды, — но вам не хватает лоска. Позвольте мне стать вашим Пигмалионом.
Так началось превращение грубоватой лондонской девицы в изысканную парижскую «львицу». Рокплан учил её всему: как держать вилку, как выбирать вино, как вести беседу в светском обществе.
— Никогда не говорите «нет», — наставлял он. — Говорите «возможно» и берите задаток.
Вскоре Рокплан представил свою ученицу сливкам парижского общества. На одном из приёмов она очаровала герцога Виктора Массена, князя Эсслинга. Богач потерял голову от рыжеволосой бестии.
Кора получила роскошные апартаменты на улице Понтьё, выезд с четвёркой лошадей, драгоценности и платья от лучших модисток. Каждое утро она каталась верхом в Булонском лесу, каждый день выезжала в своей знаменитой синей коляске.
Массена умолял её хранить ему верность. Какая наивность! Разве может быть верной женщина, поклявшаяся отомстить всем мужчинам?
Развязка наступила в Английском кафе, в знаменитом кабинете №16. Герцог де Грамон-Кадерусс, прожигатель жизни и король прожигателей, затеял странное состязание: чья фаворитка может похвастаться самыми красивыми формами?
Массена умолял Кору не участвовать в этом непристойном конкурсе. Она ответила, окунув прелести в чашу с шампанским. Герцог в ярости покинул кафе, а Кора выиграла состязание.
На следующий день она объявила своим новым покровителем принца Мюрата. Один за другим богачи Парижа разорялись ради её улыбки. Она крушила состояния, как фарфоровые чашки, и собирала осколки чужих сердец.
Когда русский князь Демидов усомнился в подлинности её жемчужного ожерелья, Кора разорвала нить и заставила его ползать по полу, собирая жемчужины:
— Можете взять одну на память, князь. На бедность!
Её слава росла. Студенты сложились по луидору, чтобы один из них мог провести ночь с легендарной куртизанкой. Бедный юноша оказался таким застенчивым, что железное сердце Коры дрогнуло. Она вернула ему деньги:
— Вам я принадлежала бесплатно. Возможно, вы единственный, кто этого заслуживает.
Но обычно она брала огромные суммы. Её девизом стали слова: «Дорого – не значит слишком дорого». Кора превратила продажную любовь в искусство, а искусство сделала прибыльным делом.
Рождение Коры Перл
Даже сам император Наполеон III пожелал увидеть знаменитую куртизанку. Его посланец Мокар получил от Коры отповедь, достойную королевы:
— Я не фиакр, чтобы подзывать меня свистом! Передайте его величеству: если он желает меня видеть, пусть пришлёт приглашение, как подобает даме.
В Тюильри она явилась в платье цвета морской волны, расшитом жемчугом. Император, оглядев её, только хмыкнул:
— У англичанки слишком сильный акцент… Я предпочитаю француженок.
Кора ответила с убийственной иронией:
— Ваше величество, акцент, это единственное, что я унаследовала от своей родины. Всему остальному меня научил Париж.
После этой встречи её репутация взлетела до небес. Теперь каждый богач считал делом чести разориться ради Коры Перл. А она вела счёт победам с точностью банкира.
Особенно повезло ей с герцогом де Морни, единоутробным братом императора. Их связь началась на катке в Ледяном дворце.
— Кора, и ускользает? — воскликнул герцог, глядя, как она скользит по льду. — Такого не может быть!
— Вы растопили лёд, монсеньор! Надеюсь, теперь накапаете мне сердечного?
Де Морни оказался единственным мужчиной, сумевшим найти щёлку в её железной броне. Он не дарил ей драгоценности, предпочитал только чистокровных арабских скакунов. Для женщины, обожавшей лошадей больше людей, это стало лучшим подарком.
Кора расцветала. Её выезды стали сенсацией Парижа: четвёрка лошадей, форейторы в синих атласных куртках, сама она в кринолинах из брюссельских кружев.
Однажды она решила попробовать себя на сцене. Успеха не добилась, зато прославилась тем, что играла нищенку в ожерелье из чёрного жемчуга. Публика свистела, а Кора только усмехалась:
— Если уж играть нищенку, то только в бриллиантах. Иначе никто не поверит в мою нищету!
После смерти де Морни она утешилась в объятиях принца Жозефа Бонапарта, которого парижане прозвали Плон-Плоном. Некрасивый, немолодой, но безумно влюблённый, он осыпал её подарками: дворец на улице Шайо, особняк на улице Бассен, редчайший чёрный жемчуг.
Даже когда Франция проиграла войну 1870 года, Плон-Плон последовал за Корой в Англию. Но время принцев подходило к концу. На смену аристократам пришли богатые буржуа.
Молодой Дюваль, разорившись из-за Коры, пытался застрелиться на пороге её дома. Общественное мнение не простило «порочной девке» этого скандала. Пришлось бежать из Парижа.
Она металась между Монако и Миланом, пытаясь вернуть былую славу. Тщетно! Молодые щёголи называли её «старым клоуном» за яркий макияж, который уже не мог скрыть морщин.
Но Кора оставалась верна себе до конца. Когда врачи сказали ей о смертельной болезни, она только рассмеялась:
— Значит, пора писать мемуары. Последний способ заставить мужчин платить за мои прелести!
В последний раз она появилась в Париже в 1885 году. Нарумяненная, в платье былой роскоши, она каталась в старомодной коляске по Булонскому лесу. Прохожие оборачивались – кто с насмешкой, кто с жалостью.
— Бедная Кора, — шептались в толпе. — Она так и не поняла, что её время ушло.
Но они ошибались. Кора всё понимала. В последние месяцы жизни она работала над мемуарами, превращая свою жизнь в легенду. Её последняя книга стала бестселлером, публика жадно глотала скандальные подробности ушедшей эпохи.
Она умерла 8 июля 1886 года. На похороны пришли лишь немногие старые друзья. Но газеты разразились некрологами – Кора Перл стала символом целой эпохи, эпохи блеска и порока, роскоши и безумия.
Её последними словами были:
— Я отомстила им всем. Каждому, кто платил за любовь. Но знаете что? Месть оказалась такой утомительной…
Последняя жемчужина
После смерти Коры Перл её гроссбух, куда она записывала имена мужчин и полученные суммы, исчез. Говорят, какой-то высокопоставленный чиновник выкупил его за баснословные деньги и сжёг, чтобы спасти репутацию многих известных семей.
Её драгоценности ушли с молотка. Коллекция чёрного жемчуга, которой она так гордилась, была продана по частям. Дворец на улице Шайо снесли, чтобы построить доходный дом. От роскошной куртизанки осталась только легенда.
