Их брак был одним из тех редких союзов в высших эшелонах власти, что держались не на расчете, а на настоящей привязанности. Анастас Микоян и его жена Ашхен создали крепкую семью, что в «кремлевской» среде сталинской эпохи было и роскошью, и риском…
Будущий революционер Анастас Микоян родился в армянском селе Санаин в семье плотника. Смышленый паренек отлично учился. Дошел аж до духовной академии. Но вместо того, чтобы стать священником, увлекся революционными идеями и бросил учебу.
В те же семинаристские годы в его жизни появилась Ашхен. Она приходилась ему троюродной сестрой, дочерью родственников, у которых он снимал угол. Тихая, скромная девушка была младше на год и смотрела на образованного Анастаса с обожанием.
Они подолгу гуляли вместе, и между ними возникли чувства. Но признаться в этом друг другу не решались. По армянским обычаям браки между родственниками были под запретом. Так и ходили вокруг да около, скрывая свою привязанность.
После революции Анастас уехал в Москву делать карьеру. Ашхен осталась в Тифлисе. Работала учительницей, а потом и сама потихоньку втянулась в революционную деятельность. Четыре года они жили врозь, переписывались. И только в 1921 году Микоян приехал за любимой. К тому времени он занимал руководящую партийную должность в Нижнем Новгороде.
Но вместо традиционных многодневных свадебных гуляний, выкупа невесты и благословения родителей молодые люди просто объявили ошарашенным родственникам:
— Все, мы теперь муж и жена.
Для консервативной армянской семьи это был шок. Гражданский брак, да еще и с троюродной сестрой! Но для них, молодых революционеров, эти старые условности уже ничего не значили. Они просто собрали вещи и уехали строить новую жизнь.
Здесь Ашхен без сожаления оставила школьные тетрадки и революционные листовки, променяв их на пеленки и кастрюли. В семье один за другим родились пять мальчишек.
Супруги мечтали еще и о дочке. Но здоровье женщины, подорванное частыми родами, могло не выдержать еще одного испытания. Сердце, давление, общая слабость… Все говорило об одном: риск был слишком велик.
Ашхен стала образцовой хозяйкой, хотя сил с каждым годом становилось все меньше. Еще до тридцати лет ее начали мучить жуткие головные боли и давление, а потом она почти полностью оглохла. Правда, относилась к этому с удивительным юмором и говорила:
— Зато теперь живу в тишине, ничего лишнего не слышу… Мне так спокойнее.
Семья Микоян и правда была удивительно дружной. Они почти не ругались. В истории остался лишь один конфликт. Уставший после работы Анастас как-то сорвался на жену из-за подгоревшей каши. На что та тихо ответила:
— Прости, я так долго тебя ждала и так много раз ее разогревала, что не доглядела.
Микояну сразу стало стыдно, он обнял ее и попросил прощения.
Ашхен была счастливой женщиной, потому что чувствовала себя за спиной мужа, как за каменной стеной. Их мир вращался только вокруг детей, домашнего уюта и летних поездок на казенную дачу в Зубалово. Они сознательно сторонились других высокопоставленных семей, не участвуя в кремлевских интригах и сплетнях.
Но совсем избежать реальности было нельзя. Странные вещи происходили прямо рядом с ними. То исчезал сосед по даче, то арестовывали жену знакомого, а их детей без лишнего шума отправляли в детский дом. Мир вокруг становился зыбким и опасным.
Ашхен никогда не расспрашивала мужа о работе и никогда не комментировала эти исчезновения. Она понимала все без слов. Но с каждым таким случаем внутри нее поселялась тихая холодная тревога. Она крепче держала детей ближе к себе и молча молилась, чтобы эта стена, за которой они жили, однажды не рухнула.
Микояна репрессии 30-х обходили стороной. Возможно, сыграло роль умение Анастаса Ивановича лавировать и договариваться с кем угодно. А возможно, свою роль сыграла и его супруга.
Она была полной противоположностью женам других вождей. Никаких светских амбиций или высокомерия. Простая, тихая женщина, вся погруженная в домашние хлопоты.
Вся ее жизнь была занята вечной войной с пылью, горами белья, которое нужно было постирать, выгладить и аккуратно разложить по полкам. На детях и муже была всегда чистая, отутюженная одежда, в доме идеальный порядок. Питалась семья просто: суп, каша, котлеты. По праздникам затевались пироги.
Одевалась супруга Микояна очень скромно, почти аскетично, чаще всего в простые платья «советского» покроя, которые сама же и перешивала, украшая их разве что скромными белыми воротничками. Она не блистала в салонах, не пыталась влиять на мужа и строить интриги.
Анастас пропадал на работе, часто возвращался затемно, когда дети уже давно спали. Ашхен всегда дожидалась его. Не допытывалась, где был и почему задержался. Просто грела ужин, ставила на стол и окружала тихой ненавязчивой заботой.
Иногда чиновник брал супругу с собой в командировки. Ее тихая, ненавязчивая манера держаться удивляла даже самых строгих критиков. Женщина не лезла в разговоры, не пыталась блистать, а лишь скромно наблюдала, вызывая у окружающих неподдельное уважение.
Ее практическая помощь тоже была неоценима. На посту наркома пищевой промышленности Микояну, как никому другому, нужен был тонкий вкус и бытовой опыт. И здесь Ашхен, отлично разбиравшаяся в кулинарии, стала его тайным оружием.
Особенно запомнилась их знаменитая поездка в Америку в 1936 году. Пока Анастас Иванович вел переговоры о закупке холодильников и конвейеров, его жена с карандашом и блокнотом изучала незнакомые продукты, записывала рецепты и дегустировала все, что предлагали.
На свой вкус хозяйка отбирала все то, что действительно могло прижиться на советской земле и полюбиться людям. Именно благодаря этой поездке в СССР появились новые сорта мороженого, соки, консервы и та самая знаменитая докторская колбаса…
Беда пришла в их семью, как и в миллионы других. С войной. К тому времени старшие сыновья Степан и Владимир уже учились в Качинской летной школе. С первых же дней они оказались на фронте. Их зачислили в полк особого назначения.
А еще через год Владимир не вернулся с боевого вылета под Сталинградом. Его самолет был сбит над территорией, занятой немцами. Когда землю отбили, его останки так и не нашли.
Но дома ждали. Сначала чуда, что он жив и найдется. Потом хотя бы весточки, где похоронен, чтобы было место, куда можно принести цветы. Горе в доме старались переживать молча. Ашхен, и до этого не очень крепкая здоровьем, словно надломилась изнутри, но продолжала держаться ради мужа, ради детей.
Пока старшие сыновья воевали, младшие Вано и Серго оставались в Москве. И в 1943 году с ними приключилась история, которая едва не стоила им жизни. Подростки, по сути, еще дети, оказались вовлечены в какую-то конспиративную игру, так называемый «Четвертый рейх».
Это была не настоящая подпольная организация, а скорее романтическая глупость, мальчишеская игра в заговорщиков. Но в те времена за такие «игры» платили дорогую цену.
Их арестовали. Семья готовилась к худшему. Но, по счастью, разобрались. Парнишки отделались относительно мягким приговором: год ссылки в Таджикистане.
Для Ашхен, и без того подкошенной гибелью Владимира, этот удар стал последней каплей. Осознание, что ее мальчиков могли просто стереть в лагерную пыль из-за ребяческой фантазии, добило ее окончательно. Она понимала: их спасло только чудо и положение отца. Но от этого не становилось легче.
После войны Ашхен окончательно ушла в себя. Сначала она ездила к младшим сыновьям в ссылку и все ждала вестей о Владимире, надеясь, что он жив. Но когда младших вернули, а старшего официально признали погибшим, ее будто отключили от аппарата жизнеобеспечения.
Это был конец. Всегда чистоплотная хозяйка теперь целыми днями просиживала у окна в засаленном халате, не замечая крошек на столе и слоя пыли на подоконнике. Ее мир будто рассыпался вместе с волей.
Домашние пытались помочь, водили по врачам, но те лишь разводили руками. А осенью 1962 года Ашхен просто перестала дышать. Это случилось на том самом стульчике у окна…
В это время мир стоял на пороге ядерной войны. Анастас Микоян был на Кубе, вел переговоры с Кастро. Узнав о смерти жены, он не мог бросить все и сорвать миссию. Ему пришлось просить похоронить любимую без него. Но предварительно он договорился, чтобы весь процесс сняли на пленку.
Вернувшись в Москву, вдовец первым делом попросил показать запись. Говорили, что охранник за дверью слышал, как он рыдал навзрыд, но не посмел войти.
Анастас Иванович пережил супругу на 16 лет. И вошел в историю как политический долгожитель — один из немногих, кто уцелел при Сталине, был правой рукой Хрущева и смог остаться на плаву даже после прихода к власти Брежнева.
Его секрет был в феноменальной гибкости. Он поддерживал «развенчание культа личности», когда это было нужно, и вовремя ушел в тень, когда ветер переменился. На пенсию чиновник ушел лишь в 1974 году, проведя у власти без малого пять десятилетий.
Умер Микоян в октябре 78-го. Согласно воле, похоронили его рядом с любимой Ашхен. После всех интриг и политических бурь он вернулся к ней… Теперь уже навсегда.
