Маше было девять лет, когда она потеряла всю свою семью. В сентябре 1569 года по ложному доносу арестовали князя Старицкого с женой и детьми. Говорили, что замышлял против государя и был причастен к смерти царицы.
Вердикт Ивана Грозного прозвучал месяцем позже… Вот и осталась Маша без отца и без матери. Жизнь сохранили только ей, да ее старшим брату и сестре. Мальчику предстояло продолжить род Старицких, для княжны Евфимии стали подбирать мужа, а Маша… лишняя была княжна.
В Суздальский Покровский монастырь собирались без Маши. Василий и Евфимия ехали навестить свою мать, бывшую княгиню Старицкую, которую муж разлюбил через 4 года после свадьбы. Сколько слез тогда пролила молодая женщина, одному богу ведомо.
Но это спасло ей жизнь: взял князь другую жену, и с нею же погиб в 1569-м. А его постылая супруга продолжала жить в монастыре… Вот туда-то и направлялись ее дети. Машу не брали, она была дочерью Старицкого от второго брака. И десятилетняя девочка с завистью смотрела на старших. У них, хотя бы, осталась мать…
Все считали в ту пору княжну Евфимию невестой на выданье. Не было секретом, что для нее царь и великий князь Иван IV уже приглядел датского принца. Шестнадцатилетняя девушка должна была обвенчаться с Магнусом после того, как стороны договорились бы о приданом и утрясли дипломатические вопросы.
Ведь не просто так сватали Евфимию за чужеземца. Хотел русский государь создать в Ливонии особое государство, подчиненное Москве.
— Иноверец деву нашу заберет, — шептала нянюшка, — на несчастную жизнь обрекает.
Нянюшка судила по делам давно минувших дней. В 1495-м дочь великого князя Ивана III была выдана за литовского князя, но так и не стала «своей» на чужой земле.
Местная знать ненавидела ее за приверженность православной вере, пыталась склонить князя, чтобы развелся с Еленой. А когда не стало литовца, то новый правитель обращался с Еленой Ивановной столь непочтительно, что началась новая русско-литовская война…
Для Маши, впрочем, эти разговоры были пустым делом. И когда 10 июня 1570 года герцог Магнус прибыл в Москву, восприняла эту весть без особого интереса. Это Евфимия приосанилась, нарядилась… Вывели ее для знакомства с будущим мужем, и залились щеки девы ярким румянцем.
— Пять бочек золота дает государь! – восхищенно говорили во дворце. – Вот уж приданое для княжны Старицкой!
Приданое, действительно, было царским. Но ведь и Евфимия была царского рода – по отцу правнучка того самого Ивана III, племянница правящего Ивана Грозного. Вскорости датчанина провозгласили королем Ливонии, и он сразу же принес вассальную присягу русскому царю. Клялся быть ему верным другом и сторонником его интересов.
Этот брак был очень нужен обоим – и Магнусу, который мечтал получить богатое приданое, и Ивану IV, который хотел заручиться поддержкой датчанина. Поэтому, когда в ноябре внезапно скончалась невеста, княжна Евфимия, произошло это с большей вероятностью по естественным причинам.
Не было у государя надобности изводить княжну, хотя мне случается читать такие версии… Так или иначе, но жених остался без своей нареченной. И вся прекрасно выстроенная конструкция «дипломатического здания» должна была рухнуть.
Магнусу было тридцать. Марии – десять. Но разве что-то имеет значение, когда на кону интересы государства? Без всяких промедлений королю Ливонии предложили руку той самой лишней княжны, на которую до поры до времени не обращали особого внимания.
И предложение было принято. Однако из-за слишком юного возраста невесты, со свадьбой решили повременить. Лишь в апреле 1573 года состоялась свадьба…
Старший брат Маши выполнял роль посаженного отца. Бедный хворый Васенька, последний обломок от дома Старицких, выглядел неважно. И, едва проводив сестру в ее новое королевство, почти сразу преставился. Так и оборвался род князей.
А Машу венчали по православному обряду, ее супруга – по лютеранскому, чтобы обойти сложные вопросы веры. Русским княжнам, как известно, менять вероисповедание запрещалось.
Юная королева, только вышедшая из детского возраста, поселилась в Оберпалене. Разумеется, ни о какой нежности или взаимопонимании между столь разными людьми, как Мария Старицкая и Магнус не могло быть и речи. Слишком разные во всем!
Пока подрастала Мария, окруженная по большей части посторонними людьми, Магнус не отказывал себе ни в чем. Тратил полученное приданое на развлечения и содержание друзей. А еще вероломный король моментально начал плести интриги. И против кого! Против своего же покровителя, которому был обязан короной! Против Ивана Грозного!
Он оказался не слишком ловким в деле интриг, этот датчанин Магнус. Прознав про его переговоры с польским королем, Иван IV захватил Венден, где заперся муж Марии Старицкой. И ливонскому королю пришлось сложить корону.
О его дальнейшей жизни известно не так уж много – воссоединился с женой, которая подарила ему двух дочерей, Марию и Евдокию, а в 1583-м скончался.
Была лишняя княжна – стала лишняя королева. Мария Старицкая никому не была отныне нужна. Муж разорил ее, корона Марии больше ничего не стоила… Единственное, что оставалось ценным – ее происхождение.
Будучи прямым потомком великого князя Ивана III, именно Мария имела все законные права на русский престол после Ивана Грозного и его сыновей. Вот поэтому польский король и подсуетился: поселил вдовицу с детьми в Рижском замке. Обещал заботу и помощь, а на самом деле, строго контролировал каждый шаг Марии Старицкой. О, это была ценная заложница!
28 марта 1584 года скончался Иван IV. Еще раньше три его сына, Дмитрий, Василий и Иван. На русский престол сел царь Федор I, женатый на Ирине Годуновой и бездетный. Мало кто верил, что у Федора и Ирины когда-нибудь появятся дети… Оставался в линии престолонаследия младший царевич Дмитрий, живший в Угличе. И… Мария Старицкая, королева ливонская!
И началась подготовка к побегу Марии обратно в Москву. На этот счет есть две разные версии – по одной, ее переправкой занимались англичане. По другой – вся миссия была выполнена русскими агентами государя Федора.
Нет точных данных, что стало со старшей дочерью Старицкой. В русских источниках имя Марии не упоминается. А вот вторая точно прибыла с матерью на Русь.
Возможно, это было ее ошибкой. В 1588 году Марии Старицкой велели принять постриг в Подсосенском монастыре. В обитель ее отправили вместе с дочерью, и в этом видят происки Годуновых. А если учесть, что три года спустя при странных обстоятельствах погиб в Угличе царевич Дмитрий, то картина вовсе вырисовывается любопытная!
Не была ли доставка Марии на родину частью большого плана по расчищению Годуновым дороги к трону? Уж слишком интересная получалась мозаика: бегство королевы – постриг – смерть царевича…
У Федора и Ирины Годуновой была только одна дочь, умершая во младенчестве. Династия угасала на глазах. Умерла в монастыре и дочь Марии Старицкой.
Теоретически, молодая и здоровая ливонская королева еще могла снять с себя клобук и выйти замуж повторно (особенно, если бы доказала, что постриг был насильным). И принесла бы какому-нибудь смелому боярскому роду права на русский престол. Но Мария не захотела этого делать.
Она помнила историю своих отца и матери. Она – возможно! – догадывалась, отчего умерла ее дочь. И осталась в обители. А трон перешел в руки к Годуновым.
Дальнейшее вы знаете. Борис оказался неплохим государем, у него подрастал сын, который мог стать наследником (и, по сведениям, был весьма образован и вполне достоин престола), но на Русь пришла смута, поляки и два Лжедмитрия. Династия Годуновых тоже пала.
Интересно, что дочь Бориса, одна из самых несчастных царевен в истории, красавица Ксения, со временем разделила участь Марии. В том же самом монастыре. Вместе с нею бежала из обители, спасаясь от поляков. А потом обосновалась в Новодевичьем монастыре.
Лишняя княжна покинула этот мир… мы не знаем когда! На этот счет есть три версии, и последняя, что Марии Старицкой не стало в 1617-м.
А некоторые исследователи уверены, что Лжедмитрий был не просто самозванцем, а внебрачным сыном Марии Старицкой и польского короля Стефана Батория. Впрочем, это всего лишь догадки.
